Модуль бросало из стороны в сторону, мимо свистели наиболее крупные снаряды, выстреливаемые огневой пушкой из глубин планеты. Светящиеся трассы чертили пылающее небо, и без того насыщенное темно-багровым сиянием, кинжальными ударами молний, разрывами электрических шаров-снарядов. Все мелкие камни нейтрализовать не удавалось, они непрерывно стучали по днищу, грозя пробить защиту и расколоть корпус.
Тур потерял чувство времени. Оглянувшись, он увидел на лицах товарищей равнодушие. Они примирились с неизбежной гибелью и не воспринимали уже изменений, надежда их покинула, им стало все равно, что впереди: спасение или смерть.
Максим протянул руку к Гровсу, застывшему в кресле позади него в полной неподвижности. Коснувшись его ладони, он ощутил холод. Тур приподнял руку Рэя с коленей и опустил: она безжизненно скользнула вниз и повисла плетью. Холодный пот проступил на лбу Тура. Он отстегнул страховочные ремни и, борясь с болтанкой, сделал несколько шагов к Анне Вирс: единственный здесь врач, только она могла помочь Гровсу, если уже не поздно.
Тур вспомнил замечание Рэя о том, что он не вернется на Землю, ему там делать нечего, если Лойда... Лойда! Хоть она в безопасности, Тур верил, что "Ойкумена" найдет родное Солнышко. С трудом приведя Анну в чувство, он указал ей в сторону Гровса и помог подойти к нему. Анна передвигалась и действовала как механизм, никаких чувств не выражалось на ее лице, глаза блестели тускло и безжизненно. Но навыки профессии оставались, она деловито расстегнула комбинезон на груди Гровса и приложила ручной диагност.
Анне понадобилось несколько секунд, она вернула диагностический аппарат-контактор в карман комбинезона и двинулась обратно к своему месту. Не вставая с кресла, Тур резким движением руки успел схватить ее за плечо и рванул к себе. Пригнув ее голову, так что губы его коснулись ее ушей, он крикнул:
- В чем дело?
- Я ничего не могу сделать для него. Его сердце остановилось двенадцать часов назад, - голос Анны прошелестел равнодушно, она мягко освободилась от захвата Тура и, падая и вставая, добралась к своему месту, приняв прежнюю позу.
Тура поразило не столько само поведение Анны, сколько сказанное ей. Двенадцать часов! А он-то думал, они здесь два-три часа, не больше.
Сколько же часов длится их борьба за выживание? Сутки? Двое? Гровса уже нет. Остальные потеряли волю к борьбе. Не напоминает ли Тур своей активностью корчащегося в агонии, но не понимающего бесполезности движений смертельно раненого зверя?
Десантный модуль тряхнуло так, что зубы Максима клацнули. Рот наполнился соленой кровью, он ощутил потерю тяжести. Невесомость означала одно: модуль потерял энергошнур "Ойкумены" и теперь они падают в огненное жерло, откуда не выбраться и за вечность.