У Антипова дрожали пальцы, когда он коснулся ее руки. И горели уши, как у подростка на первом свидании. Неужели таким дуракам и неудачникам, таким убийцам собственной жизни небеса посылают после всего настоящий и единственный шанс? Получить то, чего не искал, не пытался заслужить и даже не ждал. Получить возможность искупить убитую половину жизни. Узнать любовь. Настоящую, полную, взрослую, красивую и умную. Ирина кивнула, глядя в его глаза. Она прочитала мысли. Да, Бог — не суд, не прокурор. Он долго прятал награду от Антипова, заставлял его путаться в ошибках, чтобы он сумел по-настоящему оценить такой дар.
— Ты сокровище, каких не бывает, — сказал Антипов.
Он вдруг почувствовал свою силу, мужественность и горячую взволнованную кровь. Такого никогда не было. Не было достойного объекта.
Иван Григорьевич Селиверстов был человеком непонятного, усредненного возраста, заурядной и тусклой внешности. Так может выглядеть бухгалтер, кассир или учитель черчения. Но Иван Григорьевич не имел отношения ни к какой службе. Его уделом было служение. За фасадом неказистой внешности, скованно-напряженного поведения скрывался адский огонь и неукротимый апломб творца.
Каким воспринимал себя сам Иван Григорьевич, можно было увидеть на его персональном сайте. Его изображение на главной расписной странице создавалось затейливым художником. Длинное, скуластое лицо Селиверстова обрамляли седые локоны до плеч, он одет в золотистую тогу, в руках — старинная лютня. И псевдоним сверкает огромными золотыми буквами. АСТИАГ-АСТИАГ. В честь последнего царя Мидии.
По сути Селиверстов был обычным неутомимым графоманом. Он писал все и обо всем. Романы, поэмы, стихи и сказки. Только он один и смеялся своим шуткам, плакал над печальным финалом сентиментальной повести. Выкладывал свои тексты на собственном сайте, на всех бесплатных литературных площадках, каждый день проверял, появились ли оценки, комментарии. В лучшем случае читал какую-то ерунду, не имеющую к его тексту отношения. Презрительно хмыкал. Он презирал читателей. Но больше всего он презирал издателей.
Разумеется, он посылал все свои рукописи в издательства по длинному списку на своем столе. Ответа давно уже не ждал. Немногочисленным знакомым насмешливо говорил:
— В издательствах работают одни жулики. Им не нужны яркие таланты. Им нужна проходная серость. И то не вся. Издают только своих родственников, чтобы деньги на сторону не уходили.
Иван Григорьевич знал все о терпенье и труде, которые должны все перетереть рано или поздно. Он пока создавал багаж. Портфель творений, которые однажды непременно начнут приносить доход, станут желанной добычей всех, кому положено зарабатывать на чужом таланте. Когда он попробовал себя во всех жанрах и убедился в том, что для его дарования нет границ — пришло время найти идею. Под лежачий камень, как говорится, вода не течет. Мозг Ивана Григорьевича был складом банальностей, которые выручали его в любой ситуации.