Я ее заверил, что условия принимаются. Выразил глубокую радость от возможностей с ней встречаться каждый день. Да! Вот это женщина, но замужем. Потом я вспомнил, что я женат и помчался прямо из ее кабинета в суд подавать заявление о разводе. Заявление приняли, процесс развода начался.
Под чутким руководством начальника участка, который, слава Богу, меня не дергал со своими нравоучениями, с помощью всех сменных мастеров — моих коллег, у меня началась активная трудовая деятельность. Днем я постоянно занят. С Натальей утром встретились на бегу. Она в общежитие, а я на участок. Через неделю своего полового воздержания, я еще раз увидал, как она прекрасна, просто потрясающе красива. Я резко затормозил, закрыв ей проход. Она мне улыбнулась:
— Зайди ко мне в кабинет сегодня к шести часам, — положив при этом свою ладошку на мою руку. — Тогда и поговорим.
Ее рука оказалась горячей, она слегка сжала свои пальчики и помчалась дальше. Я уже знал, что ее муж Андрей, водитель-дальнобойщик, постоянно в разъездах от Москвы до Берлина. Что живут они хорошо, и как говорилось в известном кино, «в порочащих связях она не замечена». На участке начальник — Панченко Валерий Николаевич меня озадачил, что завтра с утра я должен быть в конференц-зале строительного управления на семинаре по гражданской обороне, как представитель завода. Выписал на листок бумаги адрес, даже со схемой, как этот зал найти.
— Ты человек военный, знаешь хорошо, что надо в случае войны. Там три дня лекции и семинар в конце. Смотри, не подведи. Будешь представителем завода.
И хотя я не имел никого понятия, о чем идет речь, бодро обещал, не подвести родной завод. Я довел в качестве стажера смену, почти до конца. Отпросился и пошел на свидание к прекрасной Наташе. По дороге я повторял давно забытое четверостишие:
Наташа, милая Наташа,
Мне так нужна улыбка Ваша,
Как всем в больнице стрептоцид,
И как шахтеру антрацит.
Но прочитать ей это чужое бессмертное творение мне не удалось. Она встретила меня в коридоре, где никого не наблюдалось, взяла за руку и со второго этажа повела на первый, так и не выпуская моей руки. Повела молча, ничего не объясняя. Подвела к двери одной из комнат, открыла ее ключом, втолкнула меня в комнату, закрыла дверь и сказала, глядя на меня:
— Это все для тебя. За заслуги перед родиной.
Хотя я понимал, что это касается комнаты, но все равно взял ее за плечи, повернул к себе и обнял. Она уперлась руками мне в грудь, подняла голову и прошептала:
— Я совсем не это имела в виду.
Дальше продолжить я просто не дал, а впился в ее губы, прижав одной рукой ее голову, а другой охватил за талию. Она уперлась ладонями в мои плечи, пытаясь оттолкнуть. Но эти попытки оказались слабыми, а потом прекратились вообще. Глаза ее сначала закрытые, а потом вдруг широко распахнулись. Она обняла меня за шею, начала целовать в лицо, чуть всхлипывая, прижималась все теснее и теснее. Я не был близок с женщиной больше недели, меня начала бить крупная дрожь. Мы слились в единое целое и какое-то время не могли оторваться друг от друга. Счет времени я потерял, да и она тоже. Мне хотелось убедиться, что это не сон. Я мял ее высокую грудь, я гладил ее бедра и попу. Расстегнул ей кофточку, а потом бюстгальтер. Две великолепных груди смотрели на меня своими коричневыми сосками. Я аккуратно взял губами один сосок, а потом понял, что груди большие, я могу их свести вместе и взять сразу оба соска в свои губы. Когда я это сделал, она только охнула и обеими руками прижала мою голову так, чтобы соски не уходили у меня из губ. Мои руки освободились и я, подняв ей юбку, начал гладить попу и ноги, постепенно залезая ей в трусики. Под моей рукой, ее волосики в промежности стали мокрыми. Я понял, что она хочет меня. Через 2–3 минуты, издав протяжный стон, она оттолкнула меня достаточно сильно.