— Да нет. У него все будет нормально. Ему еще не время.
В это время в глаза ударил яркий свет. Надо мной наклонился врач:
— Пока все в порядке. Ты молодец.
В чем я молодец непонятно. Врач сопровождал меня до палаты, помог уложить на кровать и предупредил:
— Минут через тридцать начнешь отходить от наркоза. Начнётся «ломка». Вызовешь медсестру. Она сделает тебе укол. Будет намного легче.
«Ломка» началась через час. Мне сводило судорогой мышцы, бросало по всей кровати. Прибежала медсестра со шприцом. Я решил на себе попробовать, что такое эта «ломка». Укол делать я наотрез отказался. Она смотрела на мои мучения:
— Ты или дурной, или бешеный, но более похоже — то и другое вместе.
Я громко стонал, иногда орал. Вокруг меня суетились, объясняли, уговаривали. Так длилось около четырех часов. У меня в голове сидело занозой «Если ты хочешь себя уважать, то ты должен выдержать эту боль». Я выдержал. Утром, на осмотре, врач, выслушав дежурную медсестру, засмеялся:
— Этот у нас встанет на ноги в два раза быстрее, чем все остальные.
Я не мог представить, во что это обернется по времени. Пролежал я больше двух месяцев. Из-за руки. Моя рука должна быть на «вертолете» два месяца. Николай Фадеевич резюмировал:
— Есть бесконечное количество вещей, которые мы, с точки зрения наших научных теорий, объяснить не можем. Чаще всего мы объявляем: этого не может быть потому, что этого не может быть никогда. А потом объявляем это лженаукой, попыткой внедрить нам в сознание вредные буржуазные иллюзии. Вот приедешь ко мне в Москву, я тебя могу познакомить с космонавтами, которые рассказывают о невероятных, необъяснимых событиях, происшедших с ними. Но это запрещено доводить до общественности. Познакомлю с умнейшим человеком — Патриархом Всея Руси Владимиром, но он тоже связан по рукам религиозными постулатами. Захочешь, познакомишься с так называемыми «экстрасенсами». Есть такие, которые во время массовых сеансов вгоняют в транс одновременно тысячи человек. Заедем, пообщаемся с твоим Командующим Армией. Он сейчас в Москве. Работает в Академии Генерального Штаба. Познакомишься с моей семьей. Собирайся. Звони. Приезжай. Буду ждать.
Мы втроем довезли Николая Фадеевича до вокзала, посадили в купе. Уже в купе я поинтересовался, знал ли Николай Фадеевич Николая Ивановича Якушева.
— Его отравили рыбой. Оставлять его живым, было опасно для многих членов и кандидатов в члены Политбюро. Он очень много знал, а еще больше стремился исправить. А ты, что его знал?
— Месяц я с ним общался в Трускавце. С утра до вечера.