— Лысик, не хочешь в ад? — спросил король.
— Не называй меня лысиком, — тут же ответил Дарм, помогая Ингенель идти.
Бедная монашка слабее всех, но виду не подавала. Держалась за своего демона. А тот и не выдержал, взял ее на руки, хоть та и сопротивлялась немного. Для приличия. Если они не поженятся, то я не знаю, что еще думать про эту пару.
Я сомневалась насчет кинжала. С чего это он назывался кинжалом освобождения? Но ведь король черной ночи верит в это. Он не сомневался и хотел, чтобы и я верила. Он знал, что там. И тиаматы. Но никто из них сказать не мог. Странно все.
Пещеры закончились быстро. Правда, в этом большая заслуга тиаматов, прорывших проход. И заваливших дорогу назад.
А затем мы вышли будто в другой мир. Мы стояли на вершине горы, оглядывая низину.
Кругом темно и серо. Вся земля в один момент потеряла яркость. Если в аду земля выжженная и по ней течет лава и горит огонь, то тут — пустота и серость.
Деревья были, их ветки угрожающе качались. Казалось, они никогда не зеленели. И серое, и плевать оно хотело, что сейчас ночь. Над этой округой оно говорило:
«Я всегда такое, смиритесь».
Я теперь не удивлялась, почему ангел тут упал. От такой-то депрессивности. Тиаматы хотели зарыться под землю, но не смогли. И теперь настороженно ступали чуть позади нас, прижимая морды и щупальца к лапам. Только тот с одним коротким и длинным щупальцем шел чуть впереди. Его словно тянуло что-то.
— Непривычно им, если они не прячутся, — сказал король черной ночи.
— Необычно видеть их такими, — начала я. — Подавленными, что ли.
— Они не подавлены, просто начеку.
Мы вошли в черную топь, окруженную деревьями. Паутина повисла на ветках, пузыри на поверхности надувались и лопались, и слышался шорох, будто ползали змеи.
Послышалось мычание. Настойчивое и громкое.
Их было несколько. Черные руки тянулись к нам, а разложившиеся тела скалились белыми зубами. Удивительно, что они мертвы, но зубы крепкие. Руки и головы слетели тотчас от огромного меча Дармструга.
— Что? — удивился демон, когда я глянула на него. — Ненавижу живых мертвецов.
Тварей попадалось все больше и больше. Приходилось вступать в драку с полуразложившимися существами — их становилось все больше и больше. Люди, звери — гадость редкостная.
Тиаматы кругом оцепили меня и Ингенель, не позволяя вступать в бой. А вот мужчины нашли для себя забаву — считали убитых мертвецов.
Вскоре нападения закончились так же внезапно, как и начались. А мы вышли на огромное поле, за которым виднелись серые стены, обвитые черным плющом. Разломанные, с растресканной кладкой.