— Я не уеду из города — некуда и незачем. Парни тоже никуда не собираются, и вряд ли я их на это уговорю.
— Ладно, только будьте осторожнее и не высовывайтесь больше. О тебе и так теперь долго будут помнить и искать.
— Постараемся, — тут я покривила душой, но не рассказывать же Керлу о наших с мальчишками грандиозных планах. — Пока.
Сделала шаг назад.
— Айра.
— Да?
— Как ты здесь появилась? Почему живешь в таких условиях, хотя можешь получить все блага от богатого мужа?
— Когда-то у меня была сытая обеспеченная жизнь, любящие родители, дом, самый замечательный на свете друг, жених… но той моей жизни больше нет и никогда не будет. От меня самой почти ничего не осталось. Мне не нужны блага, о которых ты говоришь. Мне не нужен муж.
— А что тебе нужно?
— Покой, который может дать только смерть. Но я не умру, пока нужна мальчишкам.
— Что…
— Не надо, пожалуйста, меня больше ни о чем спрашивать.
Ушла, даже не попрощавшись с Керлом. Настроение испортилось. Не люблю вспоминать прошлое. Мой добрый всегда благодушный со мной папа, который всегда относился ко мне с большой любовью, нежностью, обучил всему, что знает сам, несмотря на увещевания остальных, что мне не нужно ничего знать про банковское дело, ведь мне уготована иная участь, и наследницей его дела мне никогда не стать. Мама. Строгая, аристократичная. Ее маска всегда разбивалась вдребезги, если папа того хотел, и показывалась совсем иная женщина — любящая, ранимая, преданная. Именно мамочка научила меня танцевать.
Лойки взял меня за руку, отвлекая от воспоминаний.
— Что он тебе сказал? Ты такая грустная стала. Хочешь, пойду ему наваляю?
Усмехнулась. Лойки всегда удается с легкостью поднять мне настроение и отвлечь.
— Не надо. Все в порядке. Это ностальгия. Прошлое вспомнилось.
Не хочу помнить, это причиняет боль, но забыть — значит предать себя и всех тех, кого любила.
К новой операции готовимся почти месяц и невероятно тщательно. Мы с Лойки продумали каждый шаг, настроили все приборы и придумали пути отступления. В назначенный день пытаюсь себя хоть как-то успокоить и уговорить, что все будет хорошо, но не выходит. Боюсь не за себя, а за ребят. Как бы с моими юными помощниками ничего не произошло.
На дело идут двадцать мальчишек и я. В данный момент мы уже находимся под банком, пришли в обед. Ночью банк тоже работает, поскольку по ночной прохладе в нем появляется обычно еще больше посетителей, чем в дневную жару. А вот в обед самая тихая пора — люди прячутся от зноя по кафе и ресторанчикам, жизнь на улицах словно останавливается.