«Нет» крутилось на языке, а вместе с ним десяток самых грубых вариантов посыла на хер. Но то ли сил не осталось, то ли стареть начал Сергей Геннадьевич. Обрастать толстой шкурой, видеть все немного под иным углом.
Отец один, другого не будет. Он стар, упрям и болен. Если Наталья родит ребенка, последнее что от него захочет услышать Сергей через тридцать лет: «Пошел на хер». Контроль легко перепутать с заботой, а ненависть – с желанием помочь. Грязи вокруг действительно было слишком много. Теперь её нет.
– Спасибо за урок, папа. Я подумаю и приеду. Не сейчас.
– Не сейчас, – с облегчением и даже радостью ответил Геннадий Владимирович. – Подумай, сын. А я буду ждать.
Свадьба у меня все-таки получилась такой, как положено невесте крупного бизнесмена. Двор особняка Конта-старшего, белые шатры с накрытыми столами, лебеди на пруду, нарядные гости, цветочные композиции. Триста приглашенных, из которых я лично знала ровно семь человек.
История с рейдерским захватом закончилась быстро. Обухову грозило наказание только за подделку документов, а больше он ничего сделать не успел. Не существовало ни в одном кодексе статьи «за неудачную попытку рейдерского захвата». За документы и за ношение оружия без лицензии бандита и взяли. Вальшевский вообще отделался легким испугом. Его отпустили сразу. В этот же день уволили, и след его потерялся. Без Индиса я уже не могла узнать подробностей, а Конт туманно намекнул, что теперь его ждали разборки с бандитами. Что-то он задолжал, где-то обманул. Расправа там простая и мгновенная. Встретят в темной подворотне, переломают кости и поставят на счетчик. Надеюсь, рыжему ирландцу этого хватит в качестве возмездия. Я выдохнула и жила дальше.
Сергей помирился с отцом. В первый раз мы ездили в столицу просто в гости и они долго разговаривали за закрытыми дверями кабинета. Прислуга особняка развлекала меня всеми доступными способами. Начиная от экскурсии по трем этажам и заканчивая дегустацией кулинарных шедевров личного шеф-повара старшего-Конта.
Не скажу, что я прониклась к свекру с первого взгляда. Геннадий Владимирович казался ледяной копией сына. Еще более выдержанной и молчаливо-спокойной.
Но он старался. Его отчаянное желание вернуть расположение сына, в конце концов, и подкупило меня. Сергей тоже держался изо всех сил. Я видела, как прикусывает язык и глотает слова. Они напоминали директоров двух враждебных компаний на очень важных переговорах. Я боялась, что затея с примирением лопнет, но к концу третьего дня лед тронулся.
Мы сидели в гостиной у камина и отец с сыном впервые начали говорить о чем-то, кроме совместного бизнеса. Старый друг Геннадия Владимировича тридцать лет проходивший холостяком вдруг женился и ждал второго ребенка подряд.