Я ощутила, как рука Рину сжала мою руку. Распахнув глаза, я повернула голову в сторону и увидела перед собой тревожное лицо. Даже через эту чужую маску я видела часть себя. Я прикрыла вновь глаза и, вытеснив из головы все мысли, кроме той, в которой я хочу, чтобы Виктор вернулся ко мне, я вполголоса произнесла спокойным мужским баритоном:
— Готова.
Ощутив, как Кэйко-сама сжала мою руку сильнее, а в голове словно резкий удар, я зажмурилась только больше, было больно. Удар изнутри.
Я ослабила хватку и начала опрокидываться назад.
— Потерпи еще немного, — прозвучал голос Кэйко-сама так отдаленно, словно она находилась в другой комнате. В ушах стоял шум. Она легким движением потянула меня на себя, и я восстановила равновесие.
Голову по-прежнему разрывала адская боль. Я ощутила, как рука Виктора тоже ослабла. Я не смогла его удержать, голова у меня будто потяжелела. Кэйко-сама отпустила нас, и мы упали назад, рядом друг с другом, спиной я ощутила дощатый пол.
Не знаю, что при этом испытал Виктор, но… мельком я увидела рядом с собой край черной рубашки Рину и его светлые волосы.
Что будет с этим эльфом?
В глазах у меня потемнело, и, сколько я ни пыталась, не смогла заставить себя больше оставаться в сознании.
Меня поглотила тьма.
Междуглавие
Виктор
Я внезапно раскрыл глаза и уставился в мерцающий потолок. По-прежнему пахло благовониями, вновь слышались звуки арфы, а сам я лежал где-то… похоже, на кровати. Значит, я по-прежнему в комнате Кэйко-сама. А Виктория?
Что случилось вообще? Я думал, у меня разорвется голова! И то, что я до сих пор жив, может значить только одно… Все вышло?
Я резко приподнялся и сел на кровати. Сама она такая же низкая, как и все в этой комнате, поэтому замахиваясь ногой, чтобы поставить ее на пол, надо было получше рассчитывать расстояние до пола, потому что резкая боль вдруг пронзила пятку. Я немного поворчал, вставая, а потом услышал голос Кэйко-сама, доносящийся из-за тканевой шторы с росписью на деревянных косточках:
— Уже пришли в себя?
«Пришли?» Это значит, что я все-таки вернулся в тело Виктории. Почему я сразу этого не понял? Ну, как бы, здесь полумрак такой, что сразу глаза не привыкают, ну а теперь я оглядывал себя с ног до макушки с рыжеватыми прядями. Ни черной тебе формы охранника, ни светлых тонких волос. Я — это я! Виктор! Какое облегчение, честное слово. Наконец-то те двое продолжат терроризировать не меня, а Рину. Интересно, а где сам он?
Я вышел из комнаты, отгороженной перегородкой в виде ширмы и оказался в главном помещении. В котором мы недавно (как давно?) пили чай с Кэйко-сама и Викторией и проводили обряд возвращения меня в голову Вики.