«Ускоряйся, хватит ее мучать, дай кончить себе и ей», — прозвучало у меня в голове.
«Ты еще будешь меня учить, как трахаться?»
«Ну ты же девственник! Слушай меня, ясно?! И перестань робеть, девушки этого не любят! А то это будет твой последний секс в жизни».
«Звучит страшно!»
«Вот именно!»
Ну ладно! Наш разговор происходил у меня в голове не дольше нескольких секунд, а потом я прижал ее крепче и, упершись руками в стену, все ускоряясь с каждой секундой, с такой силой бился об нее, что слышал скольжение головы Селины по стене и шорох ее мокрых волос. Ее неприлично громкие стоны, пальцы с ногтями впились мне в спину, меня заполнило удовольствие, яйца стали совсем тяжелыми, а потом я ощутил как ее влага, прежде чем я успел кончить, обернулась вокруг конца тягучим медом, а сразу после этого у меня наступило облегчение, и я выдохнул, когда кончил в нее. Мне кажется, я дышал немного тяжелее, чем она. Я подхватил Селину за ягодицы и осторожно вышел из нее. На мокрый пол закапали прозрачно-белые капли спермы. Я боялся, что сделал что-то не так, и не дал ей ничего сказать, заткнув рот поцелуем, проникая все глубже, обследуя языком все закоулки ее рта, облизывая и покусывая ее мягкие теплые губы.
Селина довольно охотно отвечала на мои поцелуи, обхватив меня за шею, но потом отстранилась и проговорила:
— Все было замечательно, милорд… Я и не думала, что…
Мою голову атаковали вопросы «правда?», «неужели?», «может она просто жалеет меня?» и прочие, но на губах у меня была самодовольная улыбка, и ничто не выражало моего беспокойства. Я, прижавшись лбом к ее лобику, я заправил прядь волос ей за ухо и прошептал ей в губы:
— Ты такая невероятная… прекрасная… и, в то же время, в тебе есть еще что-то… Какая-то тайна, — я, сощурившись, смотрел в ее глаза, а она отвечала мне взглядом. — Эти черные бездонные омуты…. Они затягивают так, что невозможно оторваться…
— Поцелуй меня, — порывисто прошептала Селина, и я не смог ей отказать, сливаясь с ней в новом поцелуе. Мои руки заскользили по ее мокрому от воды, блестящему и соблазнительному телу с шелковистой кожей, она перебирала мои волосы, взяв за затылок, и я понял, что снова готов.
Оторвавшись от Селины, я, широко раскрыв глаза, возбужденно проговорил:
— Давай еще раз?
Селина удивленно на меня взглянула, явно не ожидая продолжения событий. И не успела она ничего ответить, как я ее схватил и положил на мокрый мраморный пол. Селина оказалась подо мной.
«Теперь-то ты не станешь командовать», — с каким-то злорадством подумал я.
Лежала передо мной, глядя на меня наивными глазами, в которых глубоко внутри пряталась похоть, а в чувственных губах — сладострастие. Мои руки уперлись в пол у ее головы, ноги раздвинуты в стороны, и эта желанная выпуклость в поле моего зрение. Я сжал ее груди руками и вдруг ощутил, как во мне наконец-то что-то проснулось, что-то давно дремавшее. Я целовал ее так, что не хватало воздуха, держал ее так, что не смогла бы вырваться, и брал ее так, как берут последнюю шлюху. Я видел в ее уголках глаз капельки слез, но Селина просила еще, постанывая, а для меня словно все происходило во сне. Разве такое вообще возможно наяву? Я не останавливался, кусая ее, покрывая желанное тело поцелуями, спускаясь вниз, целуя ее лоно, не давая ей возможности передохнуть, а себе — подумать. Это было похоже на взрыв из пушек или поединок на шпагах, в котором я побеждал. И. когда, я наконец кончил и вышел из нее, Селина лежала обессиленная, часто дыша, но с улыбкой глядя на меня.