синтетическую ткань, Катя попыталась вскочить. Приятно ей, приятно и страшно...
- Не бойся, - он ощущал, что его руки трясутся, он хотел Катерину. Будь это любая
другая - она бы уже лежала, широко раздвинув ноги, подняв коленки к груди,
предоставляя лучший вход в любое своё отверстие, приглашая и даже умоляя.
Любая другая. Катерина лежала, вытянув ноги, сжимая их. Но она позволяла
гладить себя, опускаться поцелуями по шее и захватывать сосочки губами, а потом
и вовсе прикусывать. Катя всхлипывала, рефлекторно выгибала спину и тянулась к
телу мужчины, который гладил, зацеловывал, ласкал, облизывал и прикусывал,
чтобы снова лизнуть. Мягкая. Сладкая. Чувственная. Тонкая. Ароматная. Катерина.
Выдержка заканчивалась, но оторваться от источника столь мазохистского
наслаждения не было сил. Член, казалось, разорвёт, яйца ломило, в прямом смысле,
болезненно, внизу живота пульсировало, в глазах бегали тёмные пятна, по итогам,
Марку не светило ничего, даже самой примитивной ласки, Катеринка лежала,
вытянувшись почти по команде «смирно», но какое это имело значение для Марка?
Он слушал прерывистое дыхание девушки, слушал её тоненькие и такие уютные,
какие-то до исступления родные стоны, что не хотел прерывать это наслаждение.
Пусть его яйца взорвутся к чертям, он не уберёт своих рук от Катерины. Резко
подхватил под поясницу, прижал к себе, тело к телу, ощущая голой кожей торчащие,
острые соски, твёрдые, как косточки от вишен, гладя по спине, шее, целуя всё, до
чего мог дотянуться. Она была безвольной, как гуттаперчевая куколка, только
вздыхала и хваталась за его шею. А волосы... волосы Катеньки оказались мягкими,
как кошачий мех, они струились между пальцами, когда Марк сдёргивал резинку,
зацеловывая щёки, обводя языком ушки. Маленькие ушки, и не лопоухие. Когда он
прикусил мочку - Катерина вздрогнула, выгнулась, напряглась. Он прикусил
другую, опустился, так же прикусывая по шее, долго проводил языком по ямочке в
ключицах и, наконец, добрался до соска, облизывая его, забирая в рот маленький
твёрдый комочек, а потом и всю ареолу, обводя языком по кругу, кусая болезненно
за самый центр. - Нет, конечно, нет, - пробормотал Марк, когда она судорожно
сжала ноги, хотя секунду назад её бёдра отчаянно двигались, а влажная синтетика
шлифовалась о ногу Марка. - Я сверху, только сверху. «Неужели кончит?» - билась
шальная мысль. Катерина, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, позволяющая себя
обцеловывать и ласкать, почти запретно, для неё - точно за гранью, неужели кончит
от его ласк, когда он даже в трусики не забрался? Не стал, она отчаянно зажимала