Долго, настолько долго, что закончилось дыхание, а останавливаться страшно,
невозможно, лучше умереть от нехватки кислорода, чем от нехватки её губ. Дёрнул
за светлые волосы, быстро вдыхая и выдыхая, давая ей перевести дух, и снова
вышибающий почву из-под ног поцелуй, ледяные пальцы на коже головы, пальцы,
дёргающие волосы, пальцы на шее, царапающие. Чёрный вход ресторана оказался
открытым, какая-то подсобка с тусклой лампочкой Ильича, стол, сетка с капустой в
ногах, тёплые колготки, валяющиеся где-то, судорожно расстёгнутый ремень... и
громкий шёпот, отчаянный. О том, какая же она глупая, что надо было просто
подождать, они бы разобрались сами, между собой, и Бронислав смог бы быть с
Людой, смог, обязательно. Что любит её, так любит, что дышать тошно, видеть
невозможно, думать страшно, представлять невыносимо. Теперь поздно, теперь он
женат, теперь у него будет ребёнок, ещё и ребёнок... Вколачивал «люблю» каждым
толчком, каждым вздохом, каждым всхлипом, вколачивал своё отчаяние, свою
любовь, безнадёжность...
Бонус. Бронислав и Людмила. Часть 4
И нельзя сказать, что семейная жизнь Бронислава не складывалась. Они
переехали в коттедж, выделенный молодой семье, жили в одной комнате, не было
средств обставить остальные. Тесть порывался помочь финансово, привозил
толстые конверты и орал на всю улицу, что свою кровинку не за нищеброда
выдавал. Ирина не выходила даже поздороваться с родителем, а в третий приезд
Бронислав с грохотом закрыл перед обкомовским носом дверь. Взять бы деньги, да
и жить, но не мог. Когда молодой муж перевёлся на вечернее отделение,
устроившись на работу, стало легче, появилась какая-то мебель, купили новенькую
коляску для будущего ребёнка. Они были, словно два ребёнка, решивших поиграть
в понарошечную семью, вот только никто не крикнет в окно, прекращая игру,
загоняя заигравшихся детей домой. А Ирина не прекращала плакать, после свадьбы
она ещё раз сходила к врачу, ребёнка она так же не хотела, да и Бронислав никак не
мог проникнуться ролью будущего отца, но сроки прошли, на искусственные роды
не решились. Так и жили, не родные люди и не чужие. Как троюродные брат с
сестрой, встречаясь на нейтральной территории - кровати. Там Ирина не
отказывала, а Бронислав не спешил отказываться. Никто не произносил вслух, но
растущий и, в конце концов, ставший огромным живот Ирины не приносил никому
радости. Кроме, пожалуй, родителей Бронислава, особенно матери, которая на
последних сроках невестки взяла все хлопоты по хозяйству на себя, давая
возможность спокойно окончить училище, без лишних нервов, и иногда на