в складках задранной красной юбки, круглая попа выставленная, как на выставке
народного достижения. Ягодицы немного разведены, и в самом низу видна чернота
волосиков, колготки спущены вместе с белыми трусиками и болтаются где-то у
щиколоток. Его палец, водивший между влажных складочек и в глубине...Стонущая
Катерина и даже подрагивающая в нетерпении попка - не оставили Марку шансов
на то, чтобы подумать или взвесить своё решение, он и не собирался, не хотел
рассуждать. Даже в свой самый первый раз с женщиной, в первый раз, когда
самоудовлетворялся, или с самого большого голодняка, он не ощущал такого
желания. Если бы ему сейчас сказали: «Вставь и умри» - он бы вставил. Проведя
пару раз между половых губ двумя пальцами, раздвигая вход, ощущая, как
Катерина поползла куда-то по парте, он только и успел, что прижать её к дереву, и
тут же вошёл в Катерину. Он даже попытался медленней это сделать, мало ли что
там было с Карасёвым, явно не часто... Даже попытался не потерять голову и
контролировать свои движения, но сжатие было такой силы, Катеринка так
обхватывала член Марка, что он чуть не кончил при первом толчке, а при втором
понял, что Карасёв не врал - ничего у него не было с Катеринкой. И стоит она
сейчас не в самой удобной позе, упираясь носочками в пол, и пытается отползти,
потому что ей должно быть больно. Как же не будет, даже Марк ощутил
дискомфорт от явного сопротивления внутри и ещё больший - от понимания, что он
только что сделал. Ведь врала она, злила, чёрт знает зачем, но злила его, намерено
провоцировала, а он повёлся, как глупец. А теперь что? Прекратить? Нет, этого
Марк никак не мог. Вот она - Катерина, юбчонка задрана, попа беленькая,
кругленькая, там, ниже, поблёскивает член Марк, так и остановившийся на
середине, но уже побывавший в глубине и сделавший своё дело. Руками Катерина
схватилась за края парты, так, что костяшки побелели, кончик носа покраснел, губы
трясутся в обиде - плачет. Марк нагнулся, прикасаясь своей грудью в футболке к
голой девичьей спине, и поцеловал шею, на стыке чёрных волос и белой кожи с
испариной. Прикасаясь губами, дошёл до местечка за ушком, останавливаясь там,
вбирая между губ тонкую кожу, потом ловя мочку. - Что же ты, Катерина? Зачем
представление это устроила? - Потому что ты дурак, - прошептали алые губы,
прикусанные, зацелованные им же, несколькими минутами ранее. - Дурак, конечно,
дурак, - посчитал за лучшее согласиться. Не умный же, точно нет. - Теперь давай
попробуем, чтобы больно не было. Он гладил по голове, по волосам, да мягким
каким, собирая кончиком языка солёные слёзы, удерживал своим телом девушку, не