соскучился... Хотел прижать к себе, вцепиться в губы поцелуем, меньшее его не
устраивало никак - именно вцепиться, вгрызться в эти губы, как в пядь родной
земли, и не отдавать некому. - Я тоже, - простодушно ответила Катерина, и зря она
так сделала, последний фактор, хоть как-то сдерживающий Марка, пал,
распластался по паркету и остался лежать у двери, когда сам Марк уже был на
кровати, под ним была Катерина и целовала его в ответ. «Кто придумал эти мелкие
пластмассовые пуговицы?» - злился Марк, когда расстёгивал кофточку, путаясь в
малюсеньких скользких кругляшках и петельках. Появившиеся груди колыхнулись
и уставились на Марика сосками - вкусными, только пахнут малиной. Штанишки
сползли как-то сами, хотя, конечно, Марк помог и даже закинул куда-то эту
ставшую ненужной тряпку. Он прижал Катерину к кровати и силой развёл её ноги,
когда она привычно сжала колени. Провёл языком от одной острой тазовой
косточки к другой и опустился ниже, сжимая губами кожу с мягкими волосками на
лобке. Катерина завертелась, да не тут-то было, не вывернешься из захвата парня,
который выше тебя почти на две головы и сильнее один Бог знает во сколько раз. -
Лежать, я сказал, - произнёс твёрдо. - Всё отлично, - добавил тише, чтобы смягчить
эффект, и развёл рукой её ноги ещё шире. Притихла, только смотрела в испуге и с
каким-то жадным интересом. Марк раздвинул пальцами верхние половые губы и
посмотрел внимательно. «Ну, здравствуй», - проговорил мысленно кнопочке
клитора. Сколько раз он дотрагивался до него, слушая Катеринины стоны, и только
сейчас увидел. Розовый, остренький, набухший, просящий ласки... ох и страстная
Катюшка... чувственная, его. Провёл пальцем, собрав немного скользкой влаги, и
быстро опустил голову, прижимаясь языком к остренькому пику. Как ни странно, но
волосики не мешались, он раздвинул пальцами губки так, что они почти не
попадались на язык или в рот, а если и случалось - не раздражали и, как ни странно,
Катерина лежала спокойно, не дёргалась, раскинув ноги, тяжело дыша и вздыхая.
Недовольно дёрнулась, когда Марк попытался скользнуть пальцем внутрь, и он тут
же убрал его, поглаживая немного на входе, размазывая скользящую смазку и
слизывая её тут же. Ему срывало крышу, несло в неведомые дали, трясло, как
шавку под дождём, собственное возбуждение перешло ту точку, когда он ещё мог
контролировать своё тело и движения. Когда Катерина забилась в его руках и на
губах, он на секунды приостановился, давая ей отдышаться, не задевая ставший
болезненно-чувствительным клитор. Потом поднялся вдоль тела, оставляя