Интонации выдавали наивность Вавилы, который с каждым сказанным словом все больше верил в то, что говорил. Закончив мысль, он был настолько убежден в собственном заблуждении, что приподнятым настроением был способен заразить других.
– Я бы не стала на это рассчитывать,– скрипучим голосом напомнила о себе медичка.– Если Итера способна сесть при такой погоде, то и взлететь сможет. Их на поверхности держит что-то другое…
– Тебе по чем знать, кухаркина дочь!– завопил Вавила, который временное помешательство кишечника списывал на диверсию медички, подозревая, что та умышленно скормила отраву, и теперь кидался на нее при каждом удобном случае.
– Не могу поверить!– заорал Ксавер, побагровев.– Не патруль, а сборище недоносков, которым не знакомо понятие дисциплины. Итера, заткни им рты, отключи связь, сожги микрофоны! Чтобы я никого не слышал!
Он резко повернулся ко мне со свирепым выражением лица:
– А этому вырви язык, если посмеет рот открыть до того, как я к нему обращусь!
Капитан умел быть душечкой, когда от него ничего не требовалось, и не приходилось напрягаться. Необходимость думать, выбирать и принимать решения напрягала его сверх меры и превращала в мерзкого и визгливого упыря.
– Покажи глиссаду,– буркнул он кораблю.– И выводи нас к началу маневра.
Итера мгновенно нарисовала на экране пологую траекторию посадки, которая упиралась в схематическое изображение планетарной станции на поверхности. Снижение начиналось на другой стороне планеты, еще над океаном, и в штормовую область, закрытую облаками, корабль должен был войти уже на высоте в десять километров.
– Это оптимальная глиссада?– переспросил Ксавер.
– Конечно,– с обидой ответила Итера.– Максимальное торможение за счет атмосферы, минимальная температурная нагрузка на корпус, перегрузка не более…
– Я не об этом. Другие корабли тоже рассчитали бы эту траекторию?
– Для нашего корабля оптимальная глиссада может быть только одна.
– Северин,– капитан наклонил голову и посмотрел на меня исподлобья.– Ты сможешь посадишь эту посудину по оптимальной траектории или какой-нибудь другой, но так, чтобы нас не размазать по поверхности?
Идея Ксавера мне понравилась. Она была здравой и логичной для человека, который не имел ни малейшего понятия о том, как пилотируется корабль. В самой идее не было смысла, но очень радовала попытка капитана сначала подумать, а потом начинать действовать, потому что такая последовательность не была ему свойственна.