Искусственный интеллект попытался раскрыть мне величайшую тайну. Впечатлял не запрет на контакты экипажей Итера, а то, что это был самый охраняемый протокол, скрытность которого позволяла Итере жертвовать людьми. А в этой ходке ограничение было проигнорировано.
Контузия Лисьен и атака неизвестных из патруля Итеры тоже были лишены смысла. Атаковать корабль, зная его арсенал, было откровенным абсурдом или шагом отчаяния. С таким же успехом можно было забрасывать его камнями. И сами нападавшие перестреливались между собой, а один исчез где-то под брюхом корабля. После взлета Итеры, этот бедолага, или его труп, запекся в пламени стартового двигателя.
Венцом странных событий стало преждевременное возвращение команды, да еще с намерением меня завалить. Ксавер, конечно, давно мечтал положить мой труп в ящик утилизации, но что ему придало решительности в неудачной поездке к пирамиде, не понятно. А в перестрелке настораживала не смерть Вавилы, а неугомонная медичка, обычно показательно выдержанная. Расстреляв своих с таким рвением, эта ящерица не утратила хладнокровия. Складывалось впечатление, что в схватке на смерть сошлись старые враги, давно ждавшие этого момента…
Что пропустил я, исключая сырое мясо из медицинского станка!?
И это не касаясь загадок террафундаторов, столетний шторм, спутник на другой стороне планеты, и прочие неурядицы. Слишком много необъяснимого…
Как человек, добившийся определенных вершин в мошенничестве, и имевший навыки дурачить людей, я понимал, что так выглядит происходящее только для недотепы, которым в этот момент манипулируют. Искусство обмана основано на том, что простак не видит всей картинки, и его внимание отвлекается на яркие мелочи. А где-то за границей его восприятия происходит самое важное.
Что-то существенное ускользало от меня, и это приводило в бешенство.
Датчики движения засуетились, обнаружив Габи. Она приходила в себя, и мне следовало торопиться, чтобы не пропустить ее пробуждения. Я вбежал в зал с вольерами как раз вовремя. Габи сидела на ковре искусственной травы и растерянно ощупывала пустой рукав, где когда-то была левая рука.
– Сама не отрастет,– прокомментировала ее недоумение медичка.– Но дело поправимое.
– Что произошло?– почти закричала Габи.
– Я готова отдать твою вторую руку, чтобы это узнать,– хмыкнула Лисьен.
– Как ты?– попытался я с порога сменить тон разговора и приблизился к вольеру.
– Ничего не помню,– быстро отпрянула Габи.– Что это за комната?