Возница снова повернул, теперь уже влево. Сверкая и переливаясь, мимо проплывали дома и башни. Тут и там сновали упряжки, подобные той, что везла их. Какие-то существа, похожие на крабов, осьминогов, рыб, русалок или вообще ни на что не похожие, сновали вокруг. Одни спешили убраться с дороги, другие даже не замечали их, а третьи приветливо кланялись.
Повозка на полной скорости влетела в полупрозрачную громаду ворот дворца и помчалась анфиладой украшенных золотом и каменьями залов. Возница натянул поводья, и огромная раковина нежно ткнулась в мелкий песочек, встав в один ряд с дюжиной похожих экипажей.
Возница бросил вожжи русалкоподобному существу с рыжими бакенбардами в изумрудной с золотом лакейской ливрее. Алена и Алеша выбрались из раковины и двинулись за своим провожатым к высокой двустворчатой двери из резной кости и золота.
Навстречу им взвились два сиреневых осьминога, но тут же почтительно расступились, сменив цвет на благожелательно-зеленый. Должно быть, слугу Черномора здесь хорошо знали. Створки дверей распахнулись, и Алена подтолкнула замешкавшегося названного брата вперед. Отступать было поздно.
— Так вы, стало быть, сватаетесь? — Морской Царь довольно погладил седую, с прозеленью бороду.
— Да, твое величество! — Алеша Попович выступил вперед и поклонился в пояс. — Хочу я в жены взять дочь твою…
— Вот! — перебил его царь, радостно грозя кому-то пальцем. — А подать сюда Садко! Пусть посмотрит, бесстыжий упрямец!
Опешивший Алеша замолк. Через пару секунд в одну из дверей не то вплыли, не то влетели два порыжевших от рвения осьминога из царской гвардии. Они принесли под белы руки и аккуратно опустили на мраморный пол удивленного бородатого мужичка в одной нижней рубахе и с гуслями.
— Посмотри, Садко! Люди сами ко мне свататься приехали! — торжествующе указал Морской Царь на Алешу и Алену.
— И ради этого стоило меня прямо с постели поднимать? — Садко сладко зевнул. — Я-то думал, Царь-батюшка, у тебя снова пир горой намечается.
— Вот человек! — возмущенно топнул ногой царь. — У меня сорок восемь дочерей на выданье. Все мастерицы, умницы, красавицы! — стал он загибать пальцы, обращаясь уже к совершенно растерявшимся Алеше и Алене. — Говорю ему — любую выбирай. Говорю — золотом, каменьями осыплю! Говорю — на Русь отпускать стану, коли здесь, у меня дом заведешь. Уже и дворец хрустальный обещал ему построить, а этот упрямец…
— А ты просто так отпусти меня домой, царь-батюшка. Без казны, без подарков богатых. Я тебе век благодарен буду! Даже в гости обещаю наезжать иногда. Ведь который уж год я служу тебе ве-ерою пра-авдою, — пальцы Садко пробежались по струнам. — На пирах ублажаю тебя и ве-есь твой дворец… Отпусти ж меня царь невозбранно на Русь, мою ма-атушку. Сколько лет я терплю, отпусти же меня наконец! — и гуслевые переборы плавно перетекли вдруг в горячую испанскую мелодию, мелкой дрожью побежав по телам и по душам придворных.