Мама, кажется, решила вообще больше не оставлять меня. В первый же вечер после моего возвращения в квартиру, она появилась на пороге с вещами и заявила, что этим мужчинам вовсе нельзя доверять мою безопасность. Переубедить ее, естественно, оказалось делом безнадежным. Я не стала ей рассказывать историю с браслетом и участии отца во всем этом безумии, чтобы еще больше ее не шокировать. Но мама все равно твердо вознамерилась не спускать с меня глаз.
Я уже ложилась спать, когда Шон мне позвонил.
— Очень соскучился, хочу тебя увидеть, — без предисловий заявил он.
— Мы расстались пару часов назад.
— Это не считается. В офисе мы не можем быть одни.
— А здесь моя мама. Я, конечно, уже взрослая, но не успела приучить ее к мысли, что встречаюсь с мужчиной. Нужно ее подготовить сначала…
— Ари, ты ведь можешь вызвать меня. Я появлюсь прямо в твоей комнате, мама ничего не узнает!
Идея показалась мне забавной. я всегда была послушной девочкой, слушала маму, следовала всем правилам… почему бы не нарушить их? И вообще пора уже намекать родительницы, чтоб возвращалась домой. Тогда я уж точно смогу делать все, что захочу.
Дрожа от волнения, погладила заветную розовую карточку. Через минуту меня обхватили сильные руки, и я почувствовала знакомый восхитительный аромат.
— Вообще-то, Шон, ты говорил, что вызывать тебя можно только в крайних случаях, — шепотом сказала я, поворачиваясь к нему.
— Это и есть самый крайний случай, — прошептал мужчина, целуя меня. — Я ужасно соскучился…
Я с наслаждением отдалась поцелую, чувствуя, что эмоции просто переполняют меня.
— Ари, когда ты позволишь мне показать всем?
— Что показать?
— Что ты моя…
— А я, правда, твоя?
— Конечно, только моя…
Полумрак и едва слышный интимный шепот. Мое сердце бешено билось, и я чувствовала себя какой-то преступницей, скрывающейся ото всех. Но это было так волнующе и ново…
— Ари, мы больше не станем скрываться, правда? — прошептал Шон.
Он прижал меня к стене и уперся руками по обе стороны от моей головы, будто заключая в плен.
— Хочешь, я официально представлюсь твоей маме? Не сейчас, конечно, днем… Да и сэйвирам скажем. Лукас все понимает, я с ним разговаривал… Ты ведь хочешь быть со мной?
— Хочу… очень хочу, — шепнула я, дотронувшись до его щеки, проведя пальцем по губам.
Его глаза излучали тепло. Теперь я поняла, что оно предназначалось лишь мне. Это для других Шон был строгим и холодным. Только не для меня… Мой нежный гений…
Он внова целовал меня, и я уже забыла о своих страхах, глупом чувстве вины и стыда перед другими. Не было больше других. Был только он и я. Все остальное не имело значение, даже мама в соседней комнате. Даже зловещий Магнус…