Приключения 1985 (Хруцкий, Иванов) - страница 6

— Мы ж люди лесные — дичину, рыбку промышлять способные, вот и порешили где поглуше отсидеться. Авось-де переменится что, приписку отменят или льгота какая выйдет — в одном времени век не изживешь.

— Будет тебе льгота, кержацкое отродье. Батогами всласть упоштуют, — заклокотал приказчик.

— Помолчь, Тихон, — остановил его управитель. — Скажи-ка, юнош, почему твое семейство к вогулам отправилось? Почему вы были уверены, что вас там примут да еще и жить оставят?

— Да я молвил уж: люд мы лесной, промысловый, с вогулом часто по урманам встречаемся. Не поделишь тайгу полюбовно — плохо придется. Вот и сдружились с коими. Родитель мой с одним — Мироном Самбиндаловым, по-ихнему Евдей, — крестами поменялись. А крестовый брат знаешь каков — крепче сродника по плоти, последнее для тебя сымет…

— Во-во, это у них, раскольников, в обычае, — подтвердил приказчик. — С православным человеком из одной посудины не станет пить, опоганится-де, а с богопротивным язычником братается. Тьфу, анафемы!

— Почто язычники! Все крещены, и имена нашенские носят — сказывал Мирон, еще допрежь моего рождения митрополит Филофей в ихние становища наезжал да в реку всех скопом окунал…

— Филофей-то их оглоблей крестил! — Тихон опять замахал кулачишком. — Знаем, как они веру-то чтут — в церковь божию раз в год забредет, да и то службу не выстоит, на пол уляжется. Великим постом мясо сырое едят, аки скоты бессловесные…

Фогель, морщась, слушал приказчика и, едва тот сделал паузу, взял его за плечо.

— Поди-ка, Тихон, на литейный двор, досмотри за новыми работниками. Я с юношем потолкую да и сам в завод приду…

Приказчик поджал губы и, глядя точно перед собой, прошествовал к двери. Неестественно прямая спина его кричала о презрении к Ивану, к Фогелю, ко всему, что здесь было произнесено и еще будет сказано.

Оставшись вдвоем с молодым человеком, немец некоторое время в задумчивости расхаживал по скрипучему полу. Потом решительно остановился у выхода из комнаты и поманил Ивана.

Солдат, дежуривший в коридоре, вытянулся при появлении управителя и бросил взгляд на арестанта.

— Подожди пока здесь, — распорядился Фогель и, снова поманив пальцем Ивана, двинулся в глубь длинного извилистого перехода.

Когда они оказались в другом конце здания, немец отпер ключом двустворчатую дверь и пропустил парня в свои покои.

Иван смиренно замер возле порога, не решаясь ступить разбитыми опорками на блестящий от воска «шахматный» паркет. Он завороженно переводил взгляд с одного незнакомого предмета на другой. Компас, астролябия, глобус, медные штативы с колбами, зрительные трубы — чего только не было наставлено на столе и низких тумбах вдоль стен! А карты, украшенные затейливыми миниатюрами! А литографии, изображающие какие-то дворцы в окружении фонтанов и странных деревьев, обстриженных на манер пуделей, каких пришлось раз увидеть Ивану, когда через их деревню проезжала в карете заводовладелица.