К сожалению, некоторые из моих утверждений обидели министра цензуры, и он безуспешно пытался судиться со мной.
Следующим пунктом в плане борьбы с порнографией были секс-шопы. Я снова вступил в битву. Я приходил в эти магазины и открыто бросал вызов владельцам. Часто телевизионщики и газетчики следовали за мной, и я появлялся в новостях.
К этому времени Комитет нравственных действий стал хорошо известной активной группой. Поскольку я отвечал за связи с общественностью, мне доставалось больше всего и похвал и оскорблений.
Сразу после того, как в понедельник, 2 августа 1971 года, мы выиграли судебный процесс, мне позвонил весьма знаменитый христианский деятель из Мельбурна Леонард Бак. Он спросил меня, не соглашусь ли я выступить на большой христианской конференции в Белгрейв-Хайтс, у подножия гор неподалеку от Мельбурна, в штате Виктория. Он хотел, чтобы я рассказал большой аудитории о том, как прошел процесс по делу постановки "О, Калькутта!", а также выступил по другим нравственным вопросам и дал несколько советов и предложений относительно того, как люди могут помочь. Он сказал, что мне нужно будет уложиться в сорок пять минут.
Ехать 450 миль ради того, чтобы выступить с речью, не совпадало с моими представлениями о приятном времяпрепровождении, особенно когда меня попросили уложиться в такой небольшой отрезок времени, но это была возможность рассказать об этих проблемах большему числу людей и привлечь больше сторонников.
Как обычно, я сам оплачивал свои расходы. Когда я вместе с семьей приехал туда, мне сказали, что из-за весьма напряженного графика проведения конференции мне придется ограничиться двадцатью пятью минутами.
Ночью я хорошо выспался, а наутро ко мне снова обратились представители оргкомитета и, извиняясь, сказали, что из-за сложностей с тем, чтобы всех втиснуть в программу конференции, они вынуждены ограничить время моего выступления двадцатью минутами.
Полагая, что хуже уже не будет, я отредактировал свою речь для двадцатиминутного выступления, но за час до него мне сказали, что теперь у меня будет ровно двенадцать минут.
Понимая, что ради этого выступления я с семьей отправился на машине в путешествие почти в тысячу миль (если считать дорогу туда и обратно), я решил вложить в эти двенадцать минут все свои сипы и выступать так, чтобы каждое слово касалось людей. Зал был полон. Когда я выступал, все слушали в абсолютном молчании. Когда я закончил, следующий оратор, профессор Блейклок из новозеландского университета, стоявший прямо за моей спиной, ясно и громко произнес: "Блестяще! Ровно двенадцать минут, ни секундой больше — и ни одного лишнего слова!" После этих слов аудитория взорвалась, словно вулкан. У меня до сих пор хранится кассета с записью того выступления. Я верю, что Бог дал мне особенное помазание для того случая.