— Тогда пошли? — Иришка попыталась отстраниться.
— Куда? — взгляд мужчины затуманился.
— Домой! — попытка одернуть подол потерпела поражение. — Что ты делаешь?
— Я делаю тебе приятно, птичка, — сильные руки приподняли ее, усаживая на алтарь.
— Ты меня как ту куру… — договорить не удалось, потому что рот закрыли нежным поцелуем, тем самым, который дороже тысячи слов.
Губы мужа дарили наслаждение, безмолвно уговаривая довериться, обещая еще большее удовольствие, соблазняя. Утихшее было возбуждение вернулось, заставляя закрыть глаза и позволить… Но, нет! Все-таки к такому Иришка готова не была, подобного опыта не имела, и потом они все-таки на кладбище.
— Нет! — она попыталась вырваться, но смогла лишь слегка откинуться назад и теперь сидела на белоснежном камне, опираясь на локти.
— Почему у тебя для меня всегда одно слово? — Грег склонился к жене, заключая ее в кольцо своих рук. — Ты всегда говоришь мне: «Нет».
— Это запрещенный прием.
— Это правда. Уступи хоть раз, птичка. Пожалуйста, — и чувствуя, что она колеблется, с удвоенной силой принялся уговаривать. — Доверься мне. Разве я когда-нибудь разочаровывал тебя?
— Но почему здесь? — Иришка проклинала себя за уступчивость. Ну что стоило наорать и вырваться. Почему она уже готова согласиться? — Нас могут увидеть!
— Мы одни. Скажи мне да, птичка!
— Грег…
— Тебе понравится, обещаю, — хриплый голос искушал.
— Я…
— Просто позволь мне, прошу.
Не в силах противиться, она молча обняла своего мужчину, подставляя губы жадным поцелуям, позволила стянуть с себя платье и теперь следила за брюнетом, стаскивающим свою хламиду. К хмельному возбуждению, нетерпеливому предвкушению и законному опасению за родную попу примешивалось любопытство. Ужасно хотелось посмотреть на бельишко мужа. А ну как на нем какие-нибудь особые ритуальные трусселя с готичными черепушками. Впрочем, их отсутствие нисколько не расстроило.
Как всегда, вид обнаженного супруга лишил ее возможности связно мыслить. Иришка просто наблюдала за своим некромантом, который развернул бурную деятельность. Собранный и деловитый, Грегори набросил свое одеяние на алтарный камень, заставив жену пересесть на подстеленную ткань, прямо из воздуха достал граненый флакон темного стекла, открыл притертую пробку и капнул на руку, растер между пальцев, принюхался, кивнул довольно.
«Похоже это смазка», — под ложечкой неприятно засосало. «А не рвануть ли мне куда-нибудь подальше от этого маньяка?» Уловив перемену настроения жены, Грег быстро поставил фиал на камень и вновь стал покрывать поцелуями ее лицо, перемежая ласки с признаньями в любви, словами о том, как он счастлив и обещаниями, что он не разочарует свою драгоценную девочку.