— Похоже, что ты меня не слушаешь!
— Ну конечно же слушаю, — отмахнувшись от грустных мыслей, она тепло улыбнулась Миранде.
* * *
Сидя за изысканно накрытым столом Иришка прикидывала все плюсы и минусы своего положения. К плюсам она отнесла молодость, красоту и самое главное финансовую независимость от супруга. Выяснилось, что благоверный, как и положено достойному представителю полорогих парнокопытных не дал никаких распоряжений касательно гардероба новобрачной. Проще говоря, деньги на новую одежду этот гад зажал. Ну то есть не оставил колобку никаких инструкций на этот счет, и надо писать, и просить, и ждать пока ответит его Наф Нафская светлость, а пока что походить в казенной форме всего каких-то пару недель.
К минусам же относилось замужество, но вот зато грядущий развод определенно был плюсом, жирным таким. Так что поразмыслив как следует, Иришка поняла, что плюсов в ее ситуации гораздо больше, приободрилась, велела пригласить на завтра портниху и с аппетитом приступила к ужину.
* * *
Спустя неделю Иришка совершенно освоилась в Кастерс-холле, рано вставала, разбуженная Мирандой, завтракала и шла на уроки с малышкой. Тихонько сидя в уголке классной комнаты, она не вмешивалась в ход занятий, однако молчаливого присутствия маркизы было довольно для того, чтобы гувернантка вела себя вежливо, а воспитанница прилежно занималась. После уроков наступало время обеда, а потом Иришка, уложив Миранду спать («Дневной сон при твоих нагрузках и в твоем возрасте просто необходим, красавица моя!») отправлялась в библиотеку, и там, забравшись с ногами на диван, читала до тех пор пока дворецкий или управляющий («Тео, миледи, для вас просто Тео») не занимали ее очень важными, но ужасно скучными делами вроде составления меню, проверки счетов или еще какой-нибудь полезной ерунды.
Полдник, игры с Мирандой, ужин, сон — время тянулось патокой, лениво и неспешно. Госпожа Бьянка была тиха, спокойна и немногословна. Она затаилась, притихла, словно ждала чего-то. Иришка даже знала чего, старая кошелка дожидалась письма от Кастерса, возлагая на него огромные надежды. («Все и каждый поймут, как ценит меня его светлость, маркиз ри Кавиньи!») Однако писем не было, о чем и докладывала Марта ежедневно («Ни строчки, ни записочки, ни приглашения в гости или, прости Великая, на раут какой! Повымерли что ли все?»)
Прошла еще неделя, и прямо время завтрака Алан, надевший по этому поводу белые перчатки и вооружившийся серебряным подносом, торжественно вручил Иришке сразу два письма от драгоценного супруга. В первом, очевидно написанном утром, Аоле было велено не вмешиваться в воспитание ребенка, предоставив это серьезное дело многоуважаемой госпоже Бьянке. («Займитесь лучше новым гардеробом, драгоценная!») Во втором же после церемонных извинений за излишнюю резкость предлагалось отказаться от услуг гувернантки и всей семьей, включая пузанка, ехать в загородное поместье. («Дабы ребенок больше времени проводил на свежем воздухе, а не сидел дома, вдыхая столичную пыль».)