— Мы исправимся, честно! — пообещал Грег.
— А то нам без тебя плохо! — пожаловался Кас.
— Пропадаем, — выдохнул некромант.
— Чахнем.
— Вянем.
— Тоскуем.
— Что скажешь, птичка?
— Апчхи! — прослезилась Иришка.
— Это значит, да! — догадался Кастерс.
— Вот и ладненько, — обрадованно чмокнул в нос удивленную жену Грегори и быстро поднялся. — Я на кухню, подогрею молоко для Аолы, а вы вытирайтесь и в спальню.
— Будем тебя лечить, — многозначительно поиграл бровями Кас.
— Апчхи, — согласилась Иришка.
Глава девяностая, последняя
Это утро она встречала улыбкой, по-партизански тихо покидая сначала супружескую постель, а потом и спальню. Плотно притворив за собой дверь, Иришка поспешила привести себя в порядок. Накинув на себя рубашку Грега, она, тихонько напевая, принялась варить кофе и делать бутерброды. Радуясь, что мужья спят, а бдительные слуги и строгая тетушка отсутствуют, Аола поставила на поднос здоровенную кружку крепкого сладкого, но запрещенного ей, кофе со сливками, не забыв прихватить бутерброды, и вышла на улицу. Решив, что еще слишком прохладно, она вернулась в дом, накинула теплый плащ, и, наконец, устроилась завтракать прямо в лодке.
— То что надо, — сообщила маркиза какой-то пичужке, скачущей по берегу. Сделала пару глотков и зажмурилась от удовольствия. — Красота!
Глядя на окутанную утренним туманом реку, Иришка вспоминала вчерашний вечер. Мужчины были такими заботливыми и деловитыми. Они с удивительной серьезностью подошли к процессу изгнания из тела жены всех хворей. В ход пошло все, начиная с каких-то настоек с растирками и кончая магией. Под конец, завернув Иришку в одеяло, они обняли ее, отгораживая от всего мира.
— Береги себя, птичка маленькая, — шепнул Грег. — Мы так тебя любим.
— Да, — соглашался с ним Кас, — без тебя мы пропадем. — Спи, сокровище.
И она уснула. И всю ночь видела во сне своих девочек. А потом она проснулась здоровой.
— Наверное это неправильно, и говорить с богами нужно иначе, но я всем сердцем благодарна тебе за все, Матерь Всеблагая! За это утро, за реку, за рассвет, за людей, ставших родными, за мужчин, которых я так сильно люблю и за малышек, которых ношу под сердцем! Спасибо! — шепнула Аола Александра рю Моро, графиня рю Морено, маркиза ри Кавиньи, встречая новый день своей жизни.
Эпилог. О братьях наших меньших
— Пушок.
Нежное мурлыканье Груэллы вплелось в сладостное сновидение, рождая мгновенный отклик в молодом, полном сил организме.
— Да? — он лениво потянулся, не открывая глаз.
— Зная о вашей симпатии ко мне, — шепнула кошечка, — могу ли я обратиться к вам с просьбой?