Глава шестнадцатая, в которой героиня играет в прятки
Видимо добрые боги услышали ее горячие молитвы. В одной из комнат летнего павильона, в котором давным-давно ставились спектакли, была настоящая костюмерная. Вешалки, вешалки, стеллажи, шляпные коробки и коробки для обуви, и снова ряды вешалок… Костюмы, они были такие разные, их было так много…
— Дамы, я чувствую себя здесь лишним, а потому ухожу, — Грег попытался привлечь внимание пленниц.
— Да, да…
— Я пришлю Магду, — он не был уверен, что его услышали. — Ну не буду вам мешать.
К тому времени, как пришла вечно хмурая горничная, Иришка успела не только выбрать несколько комплектов одежды, но и переодеться.
— Сдается мне, что в этом костюме играли пажа, — девушка с удовольствием смотрела на свое отражение. В бархатных цвета кофе с молоком бриджах, белой батистовой рубашке, украшенной пенным жабо, белых же чулочках и золотистых туфельках с пряжками она была чудо как хороша.
— А беретик?
— Да ну его!
— Ну, Аола! Смотри какая брошечка на нем!
— Не брошечка, а аграф. Давай сюда, — Иришка щегольски заломила берет, украшенный пером золотистой цапли. — Я не волшебник, я только учусь, но дружбе помогает нам делать настоящие чудеса!
— Ты про что?
— Это сказка, ребенок.
— Расскажи!
— Ну слушай. Жила была девочка, и звали ее Золушка.
— Вы уж простите, что прерываю, ваша светлость, а только приличным дамам в таком виде ходить не подобает!
— Магда, ты кем тут работаешь?
— Горничной, — тетка упрямо поджала губы.
— Вот иди и работай, а я потом проверю, что и как с одеждой. И для тебя будет лучше если с ней все окажется в порядке. Ты меня поняла? Не слышу!
— Да!
— Обувь не забудь.
— Да, ваша светлость.
— Пойдем в замок, детка.
— А сказка?
— По дороге расскажу.
* * *
— Аола, а когда у дяди и тебя появятся свои детки, ты меня разлюбишь? Как Золушку?
— Что за глупости, малышка? — Иришка присела на корточки и попыталась заглянуть Миранде в глаза. — С чего ты это взяла?
— Я слышала, как Марта говорила, что так всегда бывает. Своих детей любят, а чужие не нужны.
— Посмотри на меня. Марта твоя — дура набитая и болтает всякий вздор! Ты уже заняла место в моем сердце и сколько бы у меня не было детей, оно только твое, красавица моя, — Иришка обняла шмыгающую носом некромашку, поцеловала в макушку, погладила по тощей спинке.