К огромному облегчению Бранвен, она была избавлена от услуг Адончии и ее товарок. Теперь за ней ухаживали личные служанки пейнеты Радегонды — девицы проворные и вовсе не высокомерные.
— Посмотри, как она наряжена, — сказал вдруг Эфриэл, о присутствии которого Бранвен успела позабыть. — Скажи, чтобы тебе дали такую же одежду.
После его слов Бранвен впервые обратила внимание, во что одеты благородные аллемадские дамы. На них были шелковые рубашки с короткими рукавами, обшитыми пышными кружевными оборками, корсажи вроде тех, что носили простолюдинки, но из самого блестящего атласа и шнуровкой сзади, а не спереди. Юбки тоже были короче, чем носили в Эстландии. Они позволяли полюбоваться яркими чулками и остроносыми туфельками с ремешками внахлест. Бранвен так и не поняла, приличен ли подобный наряд, но то, что он был красив и удобен — осознала до глубины души.
— Миледи Радегонда, мои наряды не очень подходят для вашей страны, я поняла это в дороге. Не продадите ли мне что-нибудь из одежды? — робко попросила герцогиня. — Мы с вашей дочерью одного роста… Возможно, у нее найдется какая-нибудь юбка, не слишком ей нужная, и кофта…
— Что вы говорите! — пейнета Радегонда даже всплеснула руками. — Разве мы можем предложить вам поношенную одежду?! Я сейчас же позову портних, и уже через два часа вы будете одеты по последней моде. Как я вас понимаю, дорогая! Как я сама намучилась, приехав в эту жару…
— Вы очень добры, мне не хотелось бы вас утруждать… — начала Бранвен, но Эфриэл дернул ее за волосы, чтобы замолчала.
— Это то, что нам нужно, — сказал он. — Не вздумай отказываться, пусть шьет. И пусть даст тебе такие же чулки, и туфли.
— Не слишком ли это нескромно? — зашептала Бранвен, прикрыв рот рукой.
— Не слишком, — сид покровительственно похлопал ее по плечу. — Можешь позволить себе небольшую нескромность, если они так готовы тебе услужить.
Вскоре Бранвен сидела на балкончике, выходящем во внутренний двор, и любовалась садом, засаженным цветами. Там журчал небольшой водопад, в бассейне плавали серебристые юркие рыбы, и певчие птицы в клетках заливались на разные голоса. Их свободные собратья подпевали им, присаживаясь на ветки фруктовых деревьев. Служанки пейнеты Радегонды в четыре руки сушили чисто вымытые волосы Бранвен, а шесть портних, усевшись прямо на пол, шили наряд для гостьи. Хозяйка развлекала ее беседой, а пантилита Канделария примостилась поодаль, обрывая лепестки с вьющейся розы, сумевшей добраться до перилец балкона.
— Вам понравится здесь, — говорила Радегонда. — Аллемада — чудесный край. И хотя я скучаю по вересковым пустошам Эркшира, теперь я не хотела бы там жить. Все наши холодные замки, запах торфа, длинная промозглая зима — ах, как разнится от этого Аллемада, благодатная страна трубадуров. Сегодня вы насладитесь их искусством, моя дорогая, посмотрите на праздник с большого балкона — он выходит как раз на главную площадь. То-то будет славно! И какое же счастье для гринголо Освальдо, что ему досталась такая благовоспитанная и красивая женушка! Буду молиться всем сердцем, чтобы вы были счастливы, моя дорогая. А когда наведаемся в Ла-Корунью, надеюсь, вы примите меня, и мы сможем поболтать так же мило, как и сейчас.