И Эфриэл сдался.
— Хорошо, — мрачно сказал он. — Только уговор — слушаться, — он протянул руку, и Бранвен пылко ее пожала, заранее согласная на все.
— Прежде всего — дай ему полную волю. Прекрати за ним бегать. Больше никаких встреч мужа с охоты, посиделок рядом с ним возле костра и набегов в его шатер.
— Но как же…
— Поближе узнать друг друга? Успеешь узнать. Лет через десять он надоест тебе, хуже гнилой прошлогодней репы. Во-вторых, больше никаких упреков по поводу любовницы и не пытайся удержать эту толстозадую при себе. Пусть идет, куда ей вздумается. Не выказывай ни злости, ни раздражения. И подари ей что-нибудь… да хоть вот эти серьги из бирюзы. Они же ей, вроде, понравились?
— Но это — подарок моего мужа! — ахнула Бранвен и отрезала: — Ни за что.
— Ты обещала слушаться, — напомнил Эфриэл.
— Но это подарок… — Бранвен чуть снова не пустила слезу. Она открыла шкатулку, в которой лежали ее драгоценности, и достала серьги. Это было первое украшение, которое молодой супруг подарил своей юной супруге, и она особенно ими дорожила. Серьги были из диковинного камня, какой в Вудшире не видели — голубого, не прозрачного, удивительного оттенка, как морозное небо. Говорили, что у королевы есть огромное ожерелье из бусин подобного камня, но она его бережет и старается надевать пореже. Поэтому Бранвен была рада подарку вдвойне. Лорд Освальд предупредил ее, что камень этот — чрезвычайно капризен, и может потрескаться от сильного холода или изменить цвет от жары. Осторожная Бранвен надевала подарок лишь раз — на свадебный пир, а потом спрятала в шкатулку, чтобы редкостный камень не испортился. Однажды она застала Адончию, беззастенчиво рывшуюся в ее драгоценностях. Служанка достала подаренные графом серьги и вовсю любовалась собой, прикладывая их к ушам. Надо сказать, камни шли ей бесподобно, став особенно яркими на фоне ее смуглой кожи и угольно-черных волос. Бранвен тогда раскричалась, отобрала серьги и надавала бы нахалке пощечин, если бы не побоялась получить пощечину в ответ, о чем Адончия ей недвусмысленно заявила. И теперь — подарить этой мерзкой женщине такое чудо?..
— Невозможно! К чему подобная щедрость?!
Эфриэл поскучнел и развалился на подушках сиденья, теряя к происшедшему интерес.
Бранвен закусила губу. Она только что пообещала слушаться во всем, и вот уже принялась спорить.
— Хорошо, — сказала она, доставая серьги, чтобы полюбоваться ими в последний раз. — Я подарю этой горгулье серьги. Что дальше? Мне надо подарить ей еще и венчальное платье?
— Она в него не влезет, — отозвался Эфриэл, не открывая глаз. — Когда будешь дарить серьги, будь мила до приторности. А когда к тебе придет муж, скажешь ему… — и он медленно, смакуя каждое слово, разъяснил глупой смертной девице, как ей надо вести себя с супругом.