* * *
— Тора-чан! Ути моя мусипусечка! Просыпайся, малыш!
Я вздрогнул и проснулся. Кажется, эта поездка доконала. Меня укачало, и я вырубился.
Голос, который назвал меня «мусипусечкой», принадлежал женщине. Клетка была открыта и я осторожно вышел. Куча запахов отовсюду, от этого голова закружилась. Незнакомые вещи, великанша и ноги. Здоровенные ступни в тряпочных туфлях которой стояли возле меня. Голова уходила куда-то ввысь, и я упал на спину, когда попытался разглядеть её лицо. Башка моя котячья странно перевешивает. Умный я, ага. Или уши большие.
— Ох, ты! — видимо, испугалась тётка, и меня подхватили на руки и поднесли к лицу. Ну что я могу сказать? Я — котёнок. Вряд ли взрослого кота можно было бы держать в горсти. Лицо тётеньки было круглым, словно выписанным по циркулю, и щекастым. Накрашенные ярко-малиновой помадой губы, выщипанные в тонкие ниточки брови, фиолетовые тени на веках и копна тёмных волос, заделанная в замысловатую причёску, которую можно было бы назвать «шапочка-гриб».
— Тора-чан, ты такой миленький! — внезапно сладким голоском пропела женщина и её губы сложились в трубочку и потянулись ко мне.
А-а-а-а! Я выставил перед собой лапы, в которые она упёрлась. Всё кошачьи боги! Её губы больше моего лица, точнее, морды, я задохнусь, если она меня поцелует!
— Ути моя мусюсюсечка! Какой скромный малыш, не хочешь, чтобы тебя поцеломкала мамочка, — попытка засосать меня прекратилась, и я с облегчением выдохнул, но лапы не убрал, напряжённо всматриваясь в женщину, во власти которой я находился.
Она отпустила меня на пол, и я сразу юркнул под кресло, которое заприметил, ещё будучи у неё на руках. Сердце колотилось как бешеное. Уф! Это было довольно страшно. Даже в туалет захотелось. Вот блин! И что мне теперь делать? В углу каком-нибудь гадить или как-то просигнализировать? Я же лопну, если буду терпеть! Чем больше я об этом думаю, тем сильнее хочется. Желудок котёнка меньше напёрстка, а вылезает из этого напёрстка…
Выглянув из-под кресла, я увидел, что ноги никуда не делись.
— Эй, женщина! — рискнул выйти я. — Я хочу в туалет! Где тут у вас горшок, унитаз? Я уже и на корыто с песком согласен!
— Ты, наверное, голодный? — «поняла» меня тётка. — Сейчас Сано-кун сделает тебе покушать.
Я поскрёб пол, словно закапывал какашки, выразительно посмотрев на хозяйку. Ну и глупое у неё лицо!
— Ту-а-лет! — раздельно сказал я, чтобы стало понятней. — Ща прямо тут делов наделаю!
Кажется, угроза подействовала, и она сообразила.
— Сейчас, сейчас, Тора-чан! — меня подхватили и с топотом куда-то понесли.