— Да.
Проехали где-то с полчаса, прежде чем нашли нужный дом. Юля, ожидавшая увидеть громадное здание, очень удивилась при виде приземистого дома, возможно, на две семьи, уютно прятавшегося в кусты сирени и рябины. С одной стороны его даже украшало какое-то развесистое растение, покрывалом тёмной зелени заползшее на крышу. Влад остановил машину у крыльца и предупредил своих пассажиров:
— В дом не заходим. Хозяева знают, что мы подъедем, — выйдут показать место.
И пошёл к крыльцу, где позвонил в дверь.
Открыв дверцы, они сидели на месте, и Юля с любопытством осматривалась. Да, впечатление полное: дом расположился на краю сада — и это такая красота! Яблоневые ветви гнутся под весом подрумяненных кругляшей, а вон, чуть дальше, даже груша видна с подпорками. Ветви августовской рябины тоже тяжко склонились под весом пока ещё жёлтых ягод. Знаешь, что горьковатая, но всё равно хочется в рот засунуть ягодку-другую.
Из дома вышел хозяин, хотя Юля почему-то ожидала увидеть хозяйку. Светловолосый мужчина в чёрном костюме подошёл к Владу и торопливо заговорил с ним, кивая на левый угол дома.
— Ребята, выходим! — позвал Влад и вместе с хозяином пошёл к указанному месту.
— Как ты думаешь, — обойдя машину и приблизившись к Юле, прошептал Макс. — Нам яблок дадут? Или сами стащим? У них тут вон сколько под деревьями валяется.
Девушка прыснула в кулачок. А правда, чего фрукту пропадать?
А Макс вдруг посмотрел на неё, нахмурившись, и пожал плечами.
— До меня только что дошло. Два года после школы. Тебе ведь лет двадцать?
— Двадцатый.
— Мы почти ровесники, — заключил парень и решительно пошёл следом за Владом.
Хозяин провёл их за угол дома и остановился. Влад встал с ним рядом. А когда Юля с Максом подошли, он, не оглядываясь, сказал:
— Близко не подходите.
Юля осторожно посмотрела и поняла, что предупреждение Влада напрасно: она бы и сама не подошла к этому месту. В строительстве она не разбиралась. Дом был обит деревянной планкой светлого цвета. Но этот угол дома будто специально состарили для какой-то надобности. Планки по всем стенам мягко светились желтизной и даже поблёскивали на солнце. А здесь они были… серыми от трухлявости. И, образуя дыру в стене, прямо на глазах осыпались мелкими хлопьями. На землю, которая тоже была мёртвой. По-настоящему мёртвой: на сухой, серой же поверхности валялись бабочки, жуки; ветром катало по земляным комочкам прозрачно-серые травинки, словно облепленные старой паутиной. Ближайший к углу куст смородины с этой стороны почернел и, кажется, продолжал умирать: часть ветвей осыпалась в труху, а часть пожухла до коричневатого цвета и бессильно поникла.