Но, бывают ножи с утяжелённым лезвием, или наоборот, с утяжелённой рукоятью. В полёте они лучше закручиваются, но учиться начнём со сбалансированных ножей.
— Смотри, чтобы нож хорошо летел, его надо брать за ту часть, куда смещён центр тяжести. А твой, можно брать и за лезвие, и за рукоять.
Рука Прохора легла на мою. — Держи правильно. Большой палец на лезвии. Четыре остальных прижимают нож к ладони. Та-ак.
Меня всем корпусом разворачивают влево. — Руку с ножом заносим вверх. Вытянутую! Не сгибай! Бросай!
Конечно, нож только стукнулся о мишень и упал на землю. Тренировались мы в нашем саду. А мишенью служила старая чурка, поставленная Прохором на высокие козлы. Прохор ободряюще улыбнулся мне: — Ничего. Не сразу Белогород строился. Давай ещё раз.
И к концу занятия, я с удивлением заметила, что ножи на землю уже не падают, а худо-бедно втыкаются в мишень. Прохор смеялся и обещал при хороших успехах взять меня на охоту.
* * *
Незаметно подошли выходные и вечер, посвящённый нашим помолвкам. Соню уже выписали. Она пробыла у лекарей два дня и сейчас чувствовала себя неплохо. Расследование ещё не закончилось, но Игнатий получил разрешение императора на ограничение перемещения семьи Зотовых, и запретил им выезд из столицы. Остальные девицы и их родители получили предписание урегулировать отношения с семьёй Трофимовых в приватном порядке.
Я впервые должна была появиться в доме Прохора и чувствовала некоторое стеснение. Всё-таки, эта семья из древнего рода. Близки к императору. Будет много именитых гостей.
Но, Прохор меня успокоил. Все относятся ко мне хорошо, но с долей любопытсва и интереса. А, кто не очень хорошо, показать этого не посмеет. И я успокоилась (немного, правда).
На самом деле, вечер прошёл на удивление ровно. Само объявление о двух одновременных помолвках было встречено приветственными криками и тостами. Особенно выделились мои новые родственники — гномы. (Да, да! Целых пять гномов прибыло). Они так дружно кричали здравицы, что у хрустальной люстры звенели подвески. Они, вообще, быстро освоились, хотя окружающие и удивлялись нашему родству, но приняли их доброжелательно. А они знакомились, о чём-то тут же договаривались. Куда-то кого-то уже приглашали. Шустрые ребята. И я их почему-то на самом деле воспринимала как родственников. Может быть потому, что это они мне никакого шанса не оставили, сразу начав обращаться как к своей.
Кстати, мне наговорили столько комплиментов по поводу гарнитура, подаренного гномами, что я уже не знала куда деваться. А одна дама додумалась спросить не буду ли я, так же как мои родственники, открывать ювелирную лавку. Из чего она сделала такой вывод. Непонятно.