— А это будем носить на местных кладбищах? — мрачно пошутил он. — Переоденемся в привидений?
— Снежные халаты, — кратко пояснил Меллори.
— Что?!
— Снежные. Снег. Белый такой. На Навароне есть довольно высокие горы. Вдруг придется в них скрываться. Для этого и халаты.
Миллер был потрясен. Ни слова не говоря, растянулся он на палубе, положил руки за голову и закрыл глаза. Меллори ухмыльнулся Андреа.
— Парень хочет всласть понежиться на солнце перед покорением арктических пустынь... Неплохо придумано. Может быть, и тебе соснуть? Я постою на вахте.
Уже пять часов каик шел вдоль турецкого берега. Разморенный теплым ноябрьским солнцем, Меллори приткнулся к фальшборту, глаза его внимательно следили за небом и горизонтом. Андреа и Миллер спали. Кейси Брауна нельзя было выманить из машинного отделения. Иногда он поднимался на палубу глотнуть свежего воздуха, но время между его появлениями все увеличивалось: старый «кельвин» требовал внимания. Браун регулировал неустойчивый уровень смазки, подачу воздуха. Болела голова, клонило в сон — узкий люк едва пропускал воздух.
В рулевой рубке лейтенант Стивенс следил на медленно проплывающим турецким берегом. Как и Меллори, он не сводил глаз с моря. Но не обшаривал его тщательно, квадрат за квадратом, а переводил взгляд с берега на карту, с карты на видневшиеся впереди острова, с островов на старый спиртовой компас, едва заметно подрагивающий на разъеденном кордановом подвесе, с компаса — снова на берег. Иногда он поглядывал на небо или окидывал развернувшуюся на сто восемьдесят градусов панораму горизонта. Только на засиженный мухами осколок зеркала он старался не глядеть. Болели плечи, хотя его дважды сменяли у руля. Худые загорелые руки одеревенели на потрескавшихся ручках штурвала. Он пытался расслабиться, сбросить напряжение, сводившее судорогами мускулы рук, но мышцы вопреки его воле вновь напряженно сжимались. Во рту пересохло, губы запеклись. Не помогала и теплая вода, к которой он прикладывался: кувшин был накален солнцем. Противно ныло под ложечкой, левую ногу сводило судорогой. Лейтенантом Энди Стивенсом владел страх. Нет, не потому, что он никогда не нюхал пороху. С тех пор как он помнит себя, он боялся всегда. И сейчас он мог бы припомнить все мелкие страхи, начиная с приготовительной школы. Тогда его столкнул в бассейн отец, сэр Седрик Стивенс, знаменитый исследователь и альпинист. Отец утверждал, что только так можно научить сына плавать. Он вспомнил, как отчаянно сопротивлялся, сколько воды наглотался с перепугу. Он вспомнил, как до слез хохотали над ним отец и два старших брата, огромные и веселые. Едва он вылезал из воды, они снова толкали его в бассейн...