Он снимал с нее одежду, зная, что только это было важно сейчас: ее тело, ее кожа. Он хотел прикоснуться к ней руками, губами. Вдохнуть аромат ее страсти. Его губы исследовали ее шейку, плечи, груди. Тихие стоны, слетающие с губ цыганки, возбуждали его. Он чувствовал, как его кровь превращается в магму, и он горел. Этот огонь внутри него сжигал разум, сжигал действительность. Сейчас для Гера весь мир исчез. Дара в его объятиях стала центром его вселенной.
Дара знала, что не должна позволять делать это… не должна… Только сознание растворялось, и мир вокруг нее исчезал. Был только он. Тот, кто дарил ей объятия, в которых она задыхалась; тот, кто дарил ей забвение в поцелуях, и она забывала себя. Мужчина со взглядом тигра, да только сейчас в темноте она видела, что тигр покорился ее ласкам и стал ручным.
Боль в ране дала о себе знать. Гер сдержал стон и прижал руку к повязке. Дара почувствовала это. Она приподнялась и толкнула его. Гер лег на спину, а она забралась на него. Когда она оказалась полностью раздетой, она и не помнила. Хотя сейчас ее радовало отсутствие одежды. Она ощущала тело Гера под собой, чувствовала его кожей. Его возбужденный орган был виден в неярком свете, проникающем сквозь старые ставни на окнах. Дара дотронулась до него рукой и услышала стон Гера. Она, будто пребывая в трансе, приподнялась и стала очень медленно принимать его в себя. То действие, которое она совершала, было неподвластно разуму, да только сейчас ее разум затмился, и она не владела собой. Чувствуя, как ее заполняет Гер, Дара застонала. Этот стон и то, что сейчас происходило — соединение мужского и женского, как ритуал проходил сквозь века, и они совершали его. Кто и когда это придумал, почему это происходит? Зов предков или что-то большее? Это было лишь желание заполнить себя им, или слиться с ним, стать единым целым? Найти того, кто должен стать частью тебя…
Дара не знала это, она лишь делала то, что подсказывало ей тело. Приняв плоть Гера в себя, она качнула бедрами и начала свой танец. Вечный танец любви, танец страсти, танец слияния тех, кто не должен быть вместе, но наперекор всему соединяются в эту ночь.
Сквозь неяркий свет, проникающий сквозь щели в ставнях, Гер видел цыганку, сидящую на его бедрах. Ее волосы крупными кольцами спадали на плечи, при каждом движении оживая. И Геру виделись клубки змей, которые окутывали тело девушки и шевелились, извиваясь, и обвивали ее.
— КамАм*, — сорвалось с ее губ, — КамАм… — произнесла она со стоном, двигая бедрами в извечном танце любви. — КамАм, КамАм, КамАм, — шептала она, убыстряя темп. — Мэ тут КамАм*.