Просыпаться от боли — страшно, но теперь это для Дары стало обычным состоянием. Хотя разве боль может стать обычной? Разве к ней можно привыкнуть? Нет, нельзя, но ей приходилось жить с болью, приняв ее как часть своей жизни. Дни и ночи смешались в единый поток времени, из которого она выныривала, чтобы глотнуть воздуха, и опять тонула. Ей казалось, что она видит Гера — или это ее сознание, искаженное болью, давало ей то, что она так хотела увидеть. Гер держал ее за руку и говорил с ней. Но она не понимала его, боль заглушала слова, и реальность растворялась в боли.
Она помнила доктора и суровую женщину в белом халате. Они держали ее, когда она кричала и пыталась вырваться, зная, что больше не выдержит этой боли. Даре казалось, она видит одно и то же изо дня в день: Гера, врача и медсестру с капельницей в руке. Или это сон? Теперь она не знала. Боль заглушила все в ней. Дара хотела избавления, но чувствовала, что не может встать с кровати. Ей даже казалось, что ее руки привязаны… Все стало нереальным в ее мире боли. Время растворилось и перестало существовать. Теперь была только боль и темнота, куда она проваливалась.
Потом в ее сны добавилась картинка самолета, и Гер рядом с ней. Но она знала, что это сон. Дара чувствовала слабость во всем теле, и ее глаза закрывались. Она боролась со сном, ведь Гер рядом, и она хотела ему сказать… Самое важное в своей жизни… Но сознание обволакивало сном, и она забывала, что хотела сказать.
Очередное пробуждение принесло другую действительность. Красивая комната, огромное окно, и из него видны вершины гор. Дара знала, что это сон. Все сон, и потом будет боль, и она забудет этот сон, хотя ей так нравилось смотреть на горы…
* * *
Время в клубе "Мятный рис" сегодня проходило не так, как всегда. Шандор не мог расслабиться и насладиться праздником жизни. Даже алкоголь не снимал напряжения. Он знал, что Полонский найдет его. Хотя Шандор и храбрился, и при всех заявил что не боится Гера, но он боялся. Он помнил его взгляд — там была смерть, его смерть. Поэтому все попытки Шандора жить как раньше не увенчивались успехом. Он стал нервным, раздражительным и срывался на всех, применяя силу. Это снимало напряжение, но ненадолго. Он опять уходил в себя, осознавая, что начал шарахаться от любой тени. Прошел месяц с их встречи, но Шандор знал: люди Полонского охотятся на него. Они выжидают и не делают лишних движений. Понимая это, он понимал еще и другое. Он не может прятаться, не может трусливо отсиживаться дома. Его люди этого не поймут. Вот поэтому он и вел ту жизнь, к которой привык. Только все это ему было не в радость.