— Что с Шандором? — хоть Мирчи и не выносил его, но все-таки Шандор — цыган, и о его исчезновении месяц назад стало известно всем. Его искали, но безуспешно.
— Ты еще не все знаешь… он забрал себе Дару. Это было еще перед Новым годом. Она жила у него, — Гер, смотря в глаза Мирчи, произнес, — Шандор посадил ее на наркотики, таким способом рассчитывая добиться взаимности.
Гер видел, как изменилось лицо Чечара. Он понимал, что ему больно. При всем напускном равнодушии и заявлениях об отречении от дочери, Мирчи ее любил. Да и как не любить собственного ребенка? И вот теперь он узнал, что с ней сотворили такое… и кто? Свой, цыган.
— Отдай мне его, — хрипло проговорил Мирчи. Он взял бокал с водой, стоящей рядом с его тарелкой, и выпил.
— Ковало скажет, куда за ним подъехать твоим людям. — Гер полагал, что Чечар сам захочет разобраться с Шандором, и он не ошибся. И еще он решил, что не хочет марать руки его кровью, теперь это не его дело. Судьбу Шандора решит барон, тот, кому дана такая власть. Пусть это и звучит абсурдно, но эти люди живут по своим законам.
— Где сейчас Дара? — Мирчи знал, что не должен спрашивать, но его сердце разрывалось от боли. Он знал, что такое наркотики, и что посадить на дозу — это значит обречь на медленную и страшную смерть.
— Как только я забрал ее у Шандора, я отправил ее в Швейцарию в наркоклинику. Там она и сейчас. Врачи говорят, что все будет хорошо, она недолго была на наркотиках. Все зависит от ее воли, но она хочет вылечиться, — еще немного помолчав, он произнес: — Через неделю я полечу к ней. До этого к ней не пускали.
Барон моча встал и направился к выходу. Гер понимал, что услышанное о дочери стало для него ударом.
Сделав два шага от стола, Мирчи остановился, затем, повернувшись, подошел к столу и протянул руку Полонскому.
— Спасибо, Герман.
Они молча обменялись рукопожатиями. Сейчас слова были лишними.
Всю дорогу до дома Мирчи кипел от злости, хотя внешне сохранял спокойствие. Он держал в руке бумаги — именно те, о которых говорила Дара. Тогда он не поверил своей дочери, он поверил Розе. Хотя всегда знал, что Роза — лживая женщина. Но она его жена. Он сам ее выбрал. Она родила ему трех дочек и сына, наследника, к которому однажды перейдет власть и титул барона. Как он мог не поверить Розе? Не мог. Но он ошибся. Понимание этого было слишком болезненно. Хотя даже эти документы не повлияли бы на его решение отречься от Дары. Его дочь совершила то, что невозможно смыть ничем. Но ложь Розы он не собирался оставлять безнаказанной. Она солгала ему, своему мужу, она солгала барону.