— Хорошо, — со вздохом Кира вернулась и, помявшись, взялась за дверную ручку.
Сначала показалось, что Защитник спит, но стоило подойти ближе, как он открыл глаза.
— Ты здесь? — на губах появилась искренняя улыбка. — Знаешь, меня тоже не радует сидеть взаперти. Да и чувствовать себя слабаком противно, — он отвернулся, уставившись в стену.
Кира вдруг поняла, что вот такой Пасита вызывает странное негодование. Было в этом что-то неправильное. Она привыкла к нему дерзкому, надменному, невыносимому и пугающему, и теперь будто не могла смириться.
«Того тин Хорвейга было намного проще не любить…»
Рука сама потянулась, подушечки пальцев едва коснулись обнаженного плеча.
— Нааррон сказал, ты скоро поправишься, и все будет как раньше.
Мужчина замер, медленно повернув голову. Кира поспешила убрать руку, но Пасита потянулся и осторожно взял ее ладонь, погладил и, указав глазами на бинты, спросил:
— Что это?
— Тренировалась.
— Угу, — выпустив, Защитник еще некоторое время продолжал ее рассматривать, а затем поймал взгляд синих глаз: — Кира, как раньше уже не будет. Слишком многое изменилось, — усмехнувшись, он откинулся на подушках и уставился в потолок. Раздался тяжкий вздох, и одеяло чуть соскользнуло с мощной груди.
— Если ты о тех словах… Прости. Вряд ли я смогу ответить взаимностью, — внутри тут же противно защемило. Так, словно бы охотница только что отказалась от тайной мечты. От тайного желания, в котором стыдилась себе признаться.
— Верю, — как ни странно, ее не стали разубеждать. — Еще не так давно ты искренне хотела меня убить, — его губы искривились в улыбке, — а вместо этого спасла. Кира, ты ведь просто могла промолчать. Постоять в сторонке. Никто бы и не догадался, что мне, вообще, возможно помочь. Ублюдок тин Хорвейг погиб бы героем, и мой портрет занял свое место в орденском Зале Славы… — стальные глаза глядели пытливо и пристально, будто ждали ответа.
— Знаешь, сейчас, как никогда, мне хочется оторвать тебе голову, — буркнула охотница, опускаясь по привычке на край постели. — Теперь мне достало бы и сил, и умения… — почувствовав, за собой бедро Защитника, она спохватилась и пересела на стул. Щеки, как всегда, предательски порозовели.
Тин Хорвейг криво усмехнулся.
— Тут другое, — выражение холодных глаз стало бархатным. Он словно бы погладил взглядом, и Кира была готова поклясться, что почувствовала это кожей. Пасита не скрывал мыслей: — Знаешь, сейчас мне хочется подольше не выздоравливать…
Пытаясь успокоиться, охотница принялась разглядывать носы своих сапог. Решившись, подняла голову: