Я очень хотела жить, хотела обнять родителей и брата, очень хотела еще раз увидеть мою наставницу. Про смерть, про убийства, про месть не думалось вовсе.
Вокруг меня как-то совершенно неожиданно сплотились все, даже Аломади. Но ближе всех стояли мои подруги. Ина, творившая истинные чудеса, не уступавшая ей Настя. А еще огневик и квадри. И я знала, что щит Насти закроет от магического огня, знала, что спину прикроет мощный Топур, что огонь Леджа сметет боевиков с их бластерами, и что воздух Ины не даст причинить вред отряду.
Огромный зал, где пульсары разрывали полумрак, превратился в место страшного побоища. Мы, то откатывались к узкому тоннелю, из которого выбрались, то опять наступали. Противники кучковались у дальней стены, до которой наши, к сожалению, редеющие ряды добраться никак не могли. Но именно там находились вход в бункер и комната управления энергощитом — наш единственный путь к спасению. И там же, возле самого входа, сидели наши со скрученными руками и с мешками на головах, как и на нижнем балконе. Почему их не убили, оставалось загадкой.
Младший курс, до этого испугано жавшийся в тоннеле за нашими спинами, видимо, собрал свою смелость, и огневики, не слаженно, но остервенело, закидывали позиции врага пульсарами.
Но нас все равно становилось все меньше, и надо было что-то делать. Я нашла глазами Аломади и поняла, куратор готов отдать приказ об отступлении. Только ему не дали такой возможности, потому что нас всех смели.
Большая, не менее двух десятков магов и двух десятков боевиков, группа подоспела на помощь своим. И там были монстры. Один огневик, чьи пульсары скорее были похожи на маленькие бомбы, выворачивающие плиты пола и курочащие стены, чего стоил. Эта огненная смерть была настолько мощна, что единственной защитой стала Ина, способная хоть как-то тормозить огненные шары, давая нам шанс уйти из зоны поражения, но затушить их у девушки не получалось, да и силы у подруги были на исходе. Мы быстро отступали обратно в тоннель, где и угнездились, прикрыв вход щитами заморозок.
А потом начался настоящий ад. По щитам изредка прилетали слабые пульсары, а вот попытки выбраться встречались шквальным огнем этого кошмара, причем кошмар, явно, был человеком.
Минуты отчаяния складывались в часы. И здесь бы сказать, что нас ждала неизвестность, но ведь эта не правда. Все шло только к одному страшному исходу.
Курсанты жались друг к другу, стараясь быть подальше от тел наших у обвалившейся лестницы. Было жарко и душно, хотелось пить и спать.
Ина сидела возле меня, прикрыв глаза и запрокинув голову. Ледж и квадри тоже не далеко ушли. Настя клевала носом у ледяной преграды.