— Какие эмоции? — словно робот, тупо переспрашиваю я. Пластмассовая кукла — вот кто я сейчас.
— Ты ко мне неравнодушна.
У меня уходит несколько секунд, чтобы уложить в голове только что сказанное.
— Ч-что?
Томас отодвигается и пожимает плечами.
— Это очевидно.
— Что? — снова хрипло восклицаю я. Мой пластмассовый мозг понемногу оживает. — Чушь какая! Я не… Это неправда, — он снова пожимает плечами. Так дерзко и самонадеянно, будто весь мир крутится вокруг него. Я сжимаю кулаки. — Да. Неправда. Я не запала ни на вас, ни на кого-либо еще, если уж на то пошло.
Томас кивает.
— Конечно.
— Да нет же, — обозленная от ощущения собственного бессилия, говорю я.
— Ну ладно.
Его небрежный ответ, его неверие, снисходительный взгляд красивых глаз, — от всего этого мне хочется ударить Томаса. А потом поведать о своих секретах. Эта мысль застает меня врасплох — ничего подобного меня раньше делать не тянуло. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь рассмотрел черную дыру в моей душе. Я и сама не хочу ее видеть.
Это отвратительно, Лейла. Как ты можешь допускать подобные мысли по отношению к собственному брату?
Звучащий в голове голос моей матери злит меня еще больше. Ее голос, время от времени всплывающий в памяти, мучает меня и говорит, что мне необходима Кара, чтобы та вправила мне мозги.
Сделав глубокий вдох, я беру под контроль разбушевавшиеся эмоции. В этот момент я ненавижу Томаса Абрамса и хочу, чтобы он об этом знал. Мои тазовые кости вжимаются в край стола, когда я подаюсь вперед и спускаю гнев с поводка.
— Не хочу вас расстраивать, профессор Абрамс, но старики меня не привлекают. У них всегда этот сладковатый запах, который мне не нравится, и поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве эта штуковина внизу с возрастом не сморщивается?
Я настолько разозлилась, что мне плевать на произнесенные слова, но злости при этом не удалось отвлечь меня от всплеска жара в животе и от собственных попыток не смотреть на… то, что сейчас было упомянуто, — небольшую выпуклость, спрятанную под молнией его джинсов. Представив, как он будет выглядеть, каким твердым окажется на ощупь, я чувствую, как все мое тело омывает теплом.
— Без понятия, мисс Робинсон, — мягкий вкрадчивый Томаса голос возвращает меня из транса. — Думаю, у меня еще осталось несколько несморщенных сантиметров, но спасибо за совет. Может пригодится, когда через несколько лет начну в панике измерять свой член.
Член. Он сказал слово «член». В присутствии меня, его студентки. Это совершенно недопустимо. От переизбытка энергии я ощущаю собственный пульс кожей всего тела. Она взмокла от пота. Ее покалывает.