Порою все зависит лишь от нашего восприятия, и мы клеймим человека, не желая замечать, чужой он нам или родной. Потерявшись в собственных чувствах, одних тянем в свою жизнь, а других решительно в нее не пускаем, отгоняя встревоженный шепот маленьких хранителей. И зачастую становимся несчастными с теми, кто окружает нас, ведь это совсем не те люди, которые бы могли понять и принять нас, окружив душу теплом.
Сдавленный крик выдернул Дашу из мыслей, и, вздрогнув, она подскочила со скамейки. Зажмурившись, Вереск прижимал к груди руку, и на светлой рубашке уже расплылось густое бардовое пятно. Даша судорожно выдохнула, пожалев, что не решилась изначально отобрать у незадачливого дровосека топор, и, приблизившись, осторожно отвела его руку от рубашки, на что юноша ойкнул и поморщился. От локтя шел глубокий порез. Тихо проворчав, Даша вытащила из кармана платок и перевязала рану, мысленно поражаясь, как юноша умудрился себе ее нанести.
— Спасибо, — пробормотал Вереск, со стоном прижимая руку к груди.
— Пожалуйста, не нужно больше пытаться показать себя там, где не особо силен, хорошо? — тихо попросила, не сводя взгляда с пропитавшегося кровью платка.
— Я хотел помочь, — обиженно засопел юноша, уставившись в землю.
Даша вздохнула и, взяв Вереска за здоровую руку, потянула за собой в дом.
— Нужно перевязать рану, — пояснила она, когда зашли в комнату. Вереск опустился на край кровати и снова поморщился, а Даша вытащила шкатулку и, сев рядом, отложила крышку, после достав небольшую баночку с густой мутно-зеленой смесью. — Это делает наша врачевательница. Мазь снимет боль и поможет быстрее зажить ране. Только сначала нужно промыть. Я принесу воды.
Даша вышла на кухню и вскоре вернулась с небольшим тазиком и кувшином, полным воды. Опустившись на кровать, развязала мокрый от крови платок и бросила его на пол; стерев полотенцем грязь с руки юноши, смазала края раны лечебной смесью и туго перевязала чистыми лоскутами ткани. Вереск стоически перенес всю процедуру, только изредка покусывая губы от боли.
— Все, — объявила Даша, убирая шкатулку на место. — Потерпи. Скоро заживет.
— Куда ты? — встревоженно нахмурился юноша, глядя, как Даша, подняв с пола таз и кувшин, направилась к двери.
— В гончарню, — хмыкнула девушка. — Мне нужно закончить несколько работ.
— Можно мне с тобой? — Вереск поднялся на ноги и сделал шаг к ней.
— Нет! — резко ответила Даша и захлопнула дверь перед его носом. Задвинув таз под скамью подле окна, зашла в мастерскую и, прислонившись спиной к закрытой двери, сжала пальцами переносицу. Она не хотела кричать на Вереска, но случившееся с ним странно взволновало ее, и, пробормотав слова недовольства собой, Даша опустилась за стол, удивляясь переживаниям за неловкого юношу.