— Нет! — комнату потряс вопль, полный отчаяния и боли. Бен Ринго, сидевший до этих слов на длинной лавке в углу камеры, вскочил на ноги и бросился к решетке. — Я его не убивал! Я ничего не помню. Господи, это не я! — он вцепился в прутья маленькими толстыми ручками и затряс их с невероятной силой. Казалось, еще немного, и стальные прутья согнутся, как гнется трава под напором сильного ветра. К счастью, решетка была рассчитана на ковбоев, ребят куда более сильных, чем Малыш Ринго. — Мистер Льюис, я не убивал старика! Я его даже не видел!
Постепенно крики затихли, превратившись в невнятное бормотание. Ноги Малыша ослабели, и он опустился на колени, все еще держась за решетку.
— Я нашел старика в сарае, — дождавшись наступления тишины, продолжил Клив. — Со связанными руками и проломленным черепом. Там же был скот мексиканца и лошадь Ринго. Все умерли от жажды. Ублюдок так напился, что забыл о собственной лошади! — казалось, последнее возмутило Бриннера много больше, чем убийство беззащитного старика. — Сэр, вы пошлете похоронную команду? — спросил он, глядя в глаза Льюису.
— Формально, ферма этого Хуареса не относится к юрисдикции города. Следовательно, я не могу хоронить старика за городские деньги, — мэр на секунду задумался, затем продолжил, — Но если удастся доказать, что мексиканца убил Ринго…
— Я нашел орудие. Это револьвер Малыша, на нем волосы и кровь жертвы, — быстро произнес Клив.
— Да? И где же оно? — мэр заинтересованно взглянул на Бриннера.
— В моей седельной сумке. Правой, — уточнил тот. — Надеюсь, парнишка, что увел коня, не совал свой нос в мои вещи? — Клив вопросительно взглянул на шерифа.
— Нет, никак не возможно. Мальчик шустрый и смышленый не по годам, но воспитанный в страхе Божьем. Такой нипочем не станет шарить в чужих карманах. И в сумках тоже. — Паттерсон тяжело поднялся на ноги. — Давайте посмотрим на револьвер, джентльмены.
За револьвером пошли двое. Клив в качестве владельца седельной сумки и шериф Паттерсон, как представитель закона в Хейвене. Мистер Льюис остался в офисе, наедине с кофейной кружкой, в которой плескался превосходный бурбон. Напиток, до которого он был весьма и весьма охоч. Так, по крайней мере, подумал Клив, когда мэр произнес небольшую, но пламенную речь о полной невозможности оставить столь опасного преступника, как Бен Ринго, пусть и запертого в камере, без охраны. Даже, на несколько минут. Сам Малыш, частично придя в себя, уже отпустил решетку, медленно перебрался обратно на скамью, где застыл, поджав ноги и обхватив колени руками. Лбом он уперся в скрещенные предплечья, демонстрируя своему добровольному тюремщику розовую тонзуру ранней лысины в обрамлении слипшихся от навоза редких волос. Пахло от него, должно быть, преотвратно.