Питер Уитмор, заметив движение, мгновенно навел револьвер, что сжимал в левой руке на плавающего в собственной крови индейца. Револьвер в правой был по-прежнему направлен точно в центр груди стоявшего перед ним мексиканца.
— Подожди, Питер, — на предплечье мягко легла тяжелая ладонь Майка, — давай посмотрим. Уитмор согласно кивнул и опустил револьвер.
Кваху не видел угрожающих жестов стоящих перед ним людей, не слышал он и сказанных ими слов. Его угасающее сознание сосредоточилось на одной единственной цели, дотянуться до висящего на шее камня. Рука медленно, дюйм за дюймом, поднималась вверх, туда, где под грубой тканью рубахи лежал на груди амулет. Окровавленные пальцы почти потеряли чувствительность и не желали гнуться, взгляд то и дело застилала багровая пелена. Его собственное тело, еще недавно полное сил, предавало его.
Кваху взвыл. На подбородок брызнула кровь из прокушенной нижней губы, пальцы правой руки сомкнулись на груди, сжав в кулак широкий ворот рубахи и укрытый материей камень. Рука рванулась вниз, раздался треск разрываемой ткани. Он уже чувствовал пульсирующее тепло лежащего в ладони камня, когда демон в накидке из волчьих шкур дотронулся до него. Тощая рука протянулась из серой, холодной мглы, костлявые пальцы с ужасающей силой сжали его плечо. Ледяная волна пробежала по телу, лишая возможности дышать, видеть, существовать. С отчаянным воплем Кваху провалился в обжигающе холодное ничто.
Клив
Клив видел, как сидящий на полу индеец схватился рукой за горло, а потом, с неожиданной для умирающего силой, рванул ворот рубахи, словно та душила его. Раздался треск рвущейся ткани, рубаха разошлась до пояса, обнажив смуглую безволосую грудь. Глаза юноши яростно сверкнули, он поднес к лицу кулак с зажатым в нем обрывком материи и напряг кисть, словно силясь раздавить нечто, скрытое в ней. Хрустнули суставы, жилы вздулись буграми под смуглой кожей. На лбу синими змеями проступили вены. Но, миг спустя, жизнь оставила его. Горящие глаза затуманились, голова упала на грудь. Нижняя челюсть отвисла, язык вывалился наружу, по подбородку побежала тонкая струйка слюны. Рука упала на пол, в лужу темной, уже густеющей крови, пальцы бессильно разжались.
— Так, так, так, — звуки голоса Майка заставили Клива едва заметно вздрогнуть. Он поднял голову и посмотрел на стоящего перед ним Арлина.
— Из всей Кровавой Стаи Папаши Финнигана остался только этот жалкий, обмочившийся ублюдок. Не гоже тратить время федерального маршала и деньги Соединенных Штатов на столь ничтожную личность. Ваше мнение, джентльмены?