В то время, пока Клив предавался бесплодным раздумьям, толстяк в костюме яростно взмахнул руками и швырнул бумаги на колени сидящего перед ним человека. Что-то прокричав, теперь, когда он немного повернулся, Клив видел, как шевелятся его губы, ткнул пальцем в рассыпавшиеся веером листы. Мужчина в кресле отрицательно покачал головой. Отчаявшись добиться своего, «костюм» обернулся к человеку с пистолетом с видом Понтия Пилата, умывающего руки перед народом Израилевым. «Высокий» безразлично пожал плечами и шагнув вперед, ударил сидящего в кресле человека большим костистым кулаком. Хотя удар выглядел медленным, почти ленивым, лицо мужчины сразу залила кровь. Он вновь отрицательно покачал головой. «Высокий» развел руками, словно признавая собственное бессилие, и покопавшись в кармане куртки, извлек маленькую черную коробку, с торчащим из нее штырем. Поднес к губам, что-то произнес и вновь уставился на окровавленного мужчину пустым безразличным взглядом.
Спустя минуту или две, точнее определить время Клив не сумел, он уловил движение в дальнем конце комнаты. Там, где располагалась ведущая наверх лестница. Отчаянно скосив глаза, он увидел настоящего гиганта, спускающегося по ступеням. Огромный живот лениво колыхался в такт тяжелым шагам, громадные, похожие на лопаты кисти крепко сжимали шеи двух девочек. За ним, почти уткнувшись в широкую спину, шел маленький человечек с острым как у хищного зверька, лицом.
Размеренным шагом гигант проследовал через комнату, и остановившись у кресла, швырнул детей на пол. Девочки упали на колени и замерли, упершись тонкими руками в покрытые лаком доски. Длинные волосы висели спутанными прядями, испуганные лица были мокры от слез.
Одна из девочек, соломенная блондинка с голубыми глазами и очень светлой кожей, выглядела лет на пятнадцать. Вторая, смуглая брюнетка, была на несколько лет младше. Несмотря на столь явную непохожесть, Клив сразу понял, что девочки были сестрами. Высокий мужчина шагнул к сжавшимся на полу детям и опустился на колено, внимательно вглядываясь в испуганные лица. Губы его шевелились, но Клив опять не услышал ни звука. Старшая из сестер молчала, обратив взгляд в пол, но младшая, с надеждой глядя на склонившегося перед ней мужчину, быстро кивнула и повернулась к сидящему в кресле человеку. Губы ее зашевелились, и Клив почти сумел разобрать слова. «Папа, папа, пожалуйста!» — беззвучно молила девочка, вцепившись тонкими пальцами в безвольную руку мужчины.
В мозгу Клива сверкнула догадка. Мужчина в кресле — отец девочек! А люди, стоящие перед ним, гнусные негодяи, угрожающие причинить вред детям! Клив отчаянно напрягся, стремясь сбросить невидимые оковы. В его затуманенном сознании слились воедино черные призраки, лежащие на кровати растерзанные тела, и эти, пока еще живые дети. Жилы канатами вздулись на мускулистой шее, тяжелое биение сердца громом отдавалось в ушах, глаза налились кровью. Казалось, еще чуть-чуть, и он сможет дотянуться до револьвера, но… Клив остался недвижим. Потному и задыхающемуся, полностью обессилевшему от бесплодной борьбы, ему оставалось только наблюдать.