– Бен, прекрати. Я не смеюсь ни над кем, кроме самой себя. Боже, ты настолько храбрее меня, – ком ее в горле стал больше, и она замолчала. Бен, наконец, снял ошейник и принялся вертеть в руках, прежде чем начать вышагивать по комнате.
– Почему? Черт, Стейси, почему ты мне ничего не сказала? – он даже не поднял на нее взгляд, играя с полоской кожи, которую сжимал между пальцев.
– Как я могла сказать тебе, Бен? – ее вина вызывала знакомый болезненный гнев. – Ты ясно дал понять, что сама мысль о женщине, доминирующей над мужчиной, была тебе противна.
– О чем, черт подери ты говоришь? – он внезапно вновь резко повернулся к Стейси, вздрогнув, словно один только ее вид причинял ему боль, а затем вновь отвернулся.
– Бен, мы смотрели фильм, где женщина выступала в роли Госпожи, и ты на протяжении всего этого чертового кино безостановочно говорил, каким идиотом был ее любовник, раз решил быть с этой женщиной.
– Какой фильм? – Бен неожиданно вновь посмотрел на Стейси, впившись взглядом в ее лицо. – Тот филь про Мадонну? – она уныло кивнула, и Бен сделал то, чего она совершенно от него не ожидала; он рассмеялся – разразился безудержным, громким хохотом.
– Ох, твою мать, Стейси. Я говорил не о том, что она была Госпожой, а о том, какой сукой она при этом себя выставляла.
Ее глаза распахнулись шире, а Бен засмеялся еще сильнее. Стейси улыбнулась, заражаясь его весельем, и уже спустя минуту хохотала с такой же силой.
Бен двинулся обратно, встав перед ней, обхватив ее подбородок, он вынудил Стейси поднять лицо к нему.
– Мы на самом деле смогли все просто фантастически испоганить, да? – спросил он нежно, и Стейси кивнула.
Бен опустился перед ней на колени, обхватывая ладонью ее щеку.
Стейси положила свою руку сверху на его, наслаждаясь лаской.
– Итак, сможем ли мы все это исправить? – спросила она, наконец, поставив на кон свое сердце.
– Мне бы очень этого хотелось, Стейси. Я так чертовски сильно скучал по тебе, детка.
– Бен, я тоже по тебе скучала.
Он склонился вперед, и Стейси растворилась в его поцелуе; их первом за эту ночь; первом, когда между ними не стояло лжи. Время, казалось, замерло пока они жадно поглощали друг друга. Язык Бена скользнул в ее рот, пробуя на вкус, его зубы прикусили нижнюю губу Стейси.
Он толкнул ее спиной на кровать, Стейси засмеялась, пытаясь восстановить дыхание. Бен снова был твердым, его член прижимался к ее животу.
– Попридержи-ка его, раб, – вскрикнула она, когда его губы коснулись ее шеи. – Власть теперь в моих руках, помнишь, и я больше не позволю тебе главенствовать.