Леник заржал. Почесывая пузо, он сказал:
— Жрать охота. Пойду, посмотрю. Может, есть че похавать. — Леник, посмеиваясь, поперся в один из вагончиков.
— Скоро обед подвезут, а этому абы кишку набить, — возмущенно сказал Гена.
— Так, Клеща и Леника ты уже видел. Вот, знакомься, Шаман, — он повел рукой в сторону третьего. — Он тоже недавно, и тоже не местный. Жить будете в одной халупе, то бишь, нашей общаге.
— Серега, — обратился он к Шаману, — поможешь новенькому обустроиться? Имя ему позже придумаем.
Тот кивнул.
На крыльце появился Клещ. На лице довольная улыбка. Поднял руку с зажатыми деньгами, проорал:
— Хавайся в бульбу, речицкие! Иду на вы! Гена, не подбросишь? — добавил он гораздо тише.
— Скоро обед подвезут, там подъедешь. Пойдем, кстати, передашь кое-что в деревню.
Мы остались на скамейке с Сергеем одни. Буду называть его так. От кличек меня коробит, не так воспитан. Серега вскочил, подошел и протянул руку.
— Привет. Меня зовут Сергей, кличут Шаман. Без закидонов. Жить будем вместе, сработаемся.
— Вадим, — я пожал руку. Теперь я мог рассмотреть его более внимательно. Чуть выше меня ростом. Волосы темные, короткие. Худощавый. Уже немного подзагоревший. Лицо светлое, еще хранящее остатки юности, носит отпечаток пофигизма. Глаза цвета грозовых туч. Одет в спецовку, как все. Штаны заправлены в кирзачи. Рукавицы в заднем кармане.
— Сча порубаем, и вперед! Гентос тебе объяснил, где что? — спросил Сергей.
— В общих чертах. Чего это он так взбеленился, когда Леник подошел? Какая-то грызня?
— Да, что-то есть. Леник любит поиздеваться над Геной, а того это бесит. Слышал кличку, Ушатый? Это Леник ему придумал. Гена контуженный на одно ухо, практически не слышит. То же самое, что очкарика водолазом дразнить. Все, кроме Леника, зовут его по имени.
— А у Леника какая кликуха?
— Леник, просто Леник. Да ты глянь на него, другого не придумаешь.
Раздалось пронзительное бибикание, и во двор въехал скутер.
— Вот и обед, — сказал Сергей, повернувшись в сторону скутера.
На ум сразу пришла репродукция «Трех богатырей». Если отбросить Алешу Поповича и Добрыню Никитича, остальное точно передает великолепие открывшегося вида. На огромном скутере, самом большом, что я видел, восседает не менее могучая деревенская баба. Настоящая, которая и в избу, и слона. Длинная юбка, ватник, сапоги. Даже платок на голове падает словно кольчуга. На руле болтается накрытое крышкой ведро, непривычно маленькое на фоне скутера.
Женщина слезла, поставила скутер на подножку. Взяла ведро, и направилась к нам. Из вагончика выбежал Леник. В одной руке миска, в другой — ложка.