— Я чувствовал приближение беды. Но не знал, что именно будет.
— Думал, сможет меня утешить?
Он покачал головой. Глаза теплые, грустные.
— Сейчас вряд ли… Возможно, со временем будет легче принять.
Он сделал паузу, затем обратился ко мне:
— Вадим, загляни, пожалуйста, сейчас внутрь себя. Обрати внимание, там есть часть тебя. Холодная и расчетливая. Она сидит среди бушующего моря муки и горя и, словно ее это не касается, все подмечает, анализирует, наблюдает. Видишь? Ты прости, что я вернулся к обучению в такой момент. Просто увидеть ее можно только так. В минуты сильнейших страданий…
— Что это? — перебил я его. Мне даже вглядываться не пришлось. Я уже приметил этого червячка.
— Это, мой друг, и есть душа. Она никогда не болит.
— Это, душа?!. — изумленно переспросил я.
— Именно.
— А что ж тогда разрывается внутри меня? Что рвет меня напополам?
— Это, брат, страдает твое сердце. Плоть, рожденная от плоти, чувствует потерю. А душе глубоко плевать, как на свое собственное тело, так и на тела близких. Для нее и смерти-то не существует. Когда закончится бал, она просто скинет временный костюмчик и отправится восвояси.
— Понятно, — протянул я. На несколько секунд я отвлекся и боль приутихла. Но теперь она возвращалась с новой силой. — Как же больно, черт побери!..
— Я могу помочь, облегчить боль, — предложил Сергей.
— Как?
— Колдунство. Я приглушу все эмоции, — он протянул руку к моей голове. — Боль пройдет. Как, впрочем, и остальные чувства — горечь, печаль, любовь, нежность, теплота. Как сквозь вату. Временно, ненадолго.
— Не надо, — я отвел его руку в сторону. — Не сейчас. Чуть позже. Хочу быть с мамой до конца.
Он понимающе кивнул:
— Хорошо.
На поминках, после похорон, помимо тех, кто знал маму пришли и мои мужики работы. На удивление, ни Леник, ни Валет не бухали. Все выпили по одной рюмке, затем Гена вытащил из нагрудного кармана смятые купюры, протянул со словами:
— Вот, мы с мужиками скинулись, держи. Очень жаль твою маму. Пусть земля ей будет пухом.
Они собрались уходить, когда вдруг Гена развернулся и сказал:
— Ах да, чуть не забыл. Гардей, хоть и не смог сам приехать, просил передать, что у тебя есть законные три дня выходных. Заканчивай свои дела, и возвращайся к нам. Работа — лучшее лекарство для таких ран.
Понедельник я пробыл с сестрой, а во вторник вернулся в Гориводу. Гена, разумеется, прав, нужно отвлечься.
Серега встретил меня с порога.
— Привет, друже. Проходи. Как себя чувствуешь? — участливо спросил он.
— Хреново. Но держусь понемногу, — сказал я, и направился в свою комнату.