Он включил камеру и откинул дисплей, повернул его к прихожанам. И тут же убрал, закричал:
— Тапок правду говорит, а Спицы врут!
И тогда мастер Гоша сказал:
— Бей их.
* * *
Эта ночь потом вошла в историю резервации под названием «Ночь гнутых спиц». Лебы до утра грабили дома аров, делили ахтов, ломали терминалы Даров Колеса. Были убиты двадцать семь стражников, пятнадцать заведующих. На колесе, приготовленном для Тапка, повесили обоих Спиц, мэра и почему-то Леночку Азарову. А вот Александра Борисовича провозглашённый Осью Колеса Тапок приказал не трогать.
* * *
Профессор Науменко был изрядно удивлён, когда к нему в гости на чашку кофе напросился давний приятель, товарищ по университету, а ныне член Мирового Совета Андрей Остяков. Они не виделись больше двадцати лет, лишь изредка общались по коммам, поздравляя друг друга с праздниками, передавая привет жёнам да обмениваясь информацией об однокашниках.
Ещё больше Науменко был поражён, когда Остяков, едва поздоровавшись, вынул из портфеля явно собранный на коленке прибор и, воткнув перемотанный синей изолентой штепсель в розетку, самодовольно произнёс:
— Глушилка! Старая добрая глушилка, или генератор электромагнитного поля. У меня старший на физмате учится, за полчаса склепал. Фен у матери раздербанил — и склепал!
— Проходи, Андрей, — сказал ошарашенный профессор. — Рад тебя видеть.
Член Мирового Совета заржал, как нашкодивший школьник, и стремительно, несмотря на солидную комплекцию, переместился в гостиную, к столику, сервированному закусками и запотевшей бутылкой «Исконной». Науменко, не уступавший в солидности старому приятелю, последовал за ним и увидел, как Остяков сразу налил и со знанием дела опрокинул стопку, зажевал ломтиком малосольной лососинки. Снова налил уже и себе, и хозяину, с удивлением спросил, задрав мохнатые брови:
— Ты чего стоишь, Юрик? Садись давай. И не вздумай сказать, что не пьёшь!
— Пью, — сказал Науменко и сел.
— Вот и правильно. А то я на конгрессе недавно Витьку Шерстнёва встретил. Помнишь его? Ну вот. Не пью, говорит, печень. Ну, поехали!
Они выпили, и Науменко стал накладывать гостю салат с мидиями.
— Вот попробуй, — сказал он, совершенно не понимая, как себя вести. Поведение Остякова было столь странным, что профессор решил пока сделать вид, что всё нормально, так и должно быть и он ничуть не удивлён. Может быть, они все там, в Мировом Совете, с «глушилками» в гости ходят. — Тебе раньше такой нравился. Светлана не забыла, специально для тебя приготовила. Она придёт скоро…
— Это плохо, — перебил его Андрей. — Тогда давай сразу о деле.