— Скажи заветы истины, — с надеждой попросил Гоша.
— Лекарства не по лимиту! — крикнул Тапок и указал пальцем на распростёртое тело Илатовского.
На это заявление ары усмехнулись, а лебы пожали плечами.
— Стражников долой! — тут же внёс коррективы Тапок.
Лебы одобрительно зашумели.
— Дары Колеса вскрыть, и всем брать сколь душа пожелает, — сразу закрепил успех Тапок.
Лебы взвыли в восторге.
— У аров, кровопийц, всё добро отнять и поделить между лебами, чтоб у каждого самое малое по одному ахту было!
Ары от такого заявления остолбенели, а лебы посмотрели на них оценивающе.
— Робеспьер, твою мать, — восхищённо всплеснула руками тётя Шура.
А из-за алтаря тихонько выехали Спицы, за ними показались стражники, не менее десятка, дальше маячил Александр Борисович.
— Ты что же, поганец, здесь вытворяешь? — звенящим в мёртвой тишине шёпотом грозно спросил Псих. — Еретик и лжец!
— Правду говорю, — неуверенно ответил Тапок. — Истину.
— Обод Колеса гнётся от твоей чудовищной ереси, — постепенно набирая громкость, бил словами Псих. — Огонь, глад и болезни накличешь на общину своей гордыней, Колесу омерзительной.
— Так вон уже один никогда болеть не будет, — усмехнулся Тапок, кивнув на Илатовского.
— Как смели вы над братом, что на Вечную Колею встал, пакостные ужимки вытворять и слушать дерзкие речи подлого шагателя, коему место на колесе уже предназначено?! — обрушился Псих на прихожан.
Стражники потихоньку стали обходить Тапка с двух сторон, а лебы испуганно пятились на своих колясках, освобождая проход. Ары, потупив взоры, слушали Спицу, а он грохотал на весь храм, голос его налился металлом и несгибаемой волей.
— Лжец! Еретик! Предатель! Шелудивый пёс! Безмозглый ахт!
Тапок, бледный и съёжившийся, сделал последнюю попытку:
— Братья, верьте мне, я истиной с вами делился.
— Презренный шагатель! — совсем вышел из себя Псих. — Не мог ты видеть демонов и слышать их! Я тебе говорю — не мог!!!
И тогда Башмак, помахивая видеокамерой, от входа в храм, где он стоял уже давно, слушая речь Тапка, тоже вышел к алтарю.
— А вот и мог, — сказал он.
Завадский, оставшийся на пороге, одними губами сказал:
— Молчи, дурак.
Рядом с ним, привалившись к косяку, счастливо улыбалась Аня. Она, хоть и с помощью деда и Башмака, дошла до Главной Станции. Она стала настоящим шагателем. На ножках у неё были удобные кроссовки, и она даже уже придумала себе настоящее шагательское имя — Туфелька.
— Всё он мог, — продолжил Башмак. — И демонов видеть, и разговаривать с ними. Я тоже в Запретные земли сходил, с демонами поговорил. На камеру записал. Хотите покажу?