— А вы кто такой? — вступила в разговор по-видимому Ольга.
— Ах, Оленька, так ли это важно? — ответствовал виртуозно Никанор Никанорыч, — Важнее гораздо, что воспользоваться решила некрасиво ты информацией, доведенной до тебя исключительно по дружбе, что есть де новая комната, в которую комендант пригласила студентов по факультетскому представлению. Мы прямо руками всплеснули с Борисом Петровичем от негодования!
Я естественно не имел ни малейшего представления об этих общежитских делах.
— Оля, это правда? — взгляд Марии скользнул по Никанор Никанорычу, мне и вонзился в Ольгу. И видно было, что некомфортно Ольге под этим взглядом, да и всем, признаться, остальным собравшимся — и нам, и студентам. — Хорошо, спасибо за информацию, Борис Петрович, — обратилась она ко мне и Никанор Никанорычу после повисшей паузы. — Пойдемте, — и она, не дожидаясь остальных, прошла дальше.
Студенты, в том числе и рассекреченная Ольга, пошли следом совсем не весело, разительно иначе с их щебетом до знакомства с Никанором Никанорычем.
Тут Никанор Никанорыч спохватился:
— Тьфу ты, отвлекся! Ну вот, а как не отвлечься, скажите пожалуйста? — он развел руками. — Ну да ладно, есть у нас еще пять минут, прежде чем разберемся мы с вещицей моею дорогою. А какова Мария, скажите? Хороша! Хладнокровна! — он снова захихикал.
Я решил взять инициативу в свои руки.
— Никанор Никанорыч, — сказал я серьезно. — Только вы меня пожалуйста не перебивайте, — на что собеседник мой закивал и уселся на скамейку. — Я говорил вам уже о том, что мне порядком надоели ваши фокусы, но вы, по-видимому, без них совсем не можете. Я хотел бы конечно узнать, кто вы, где работаете, каким образом вам обо мне известно, однако, судя по всем дискуссиям, что мы имели прежде — вы этого разговора упорно избегаете и будете делать так и впредь. Поэтому на данный момент одна у меня к вам просьба: объясните, каким боком связаны вы с моей научной работой? У меня, честно сказать, одна версия, что вы, судя по знаниям вашим, из органов, интересующихся меня преследуете.
Никанор Никанорыч покачивал головой в такт моей тираде и выражение его пухлого лица сделалось снова непривычным. Не суетливо лукавым, как обычно, а тень что ли серьезности пробежала по его лицу. Ненадолго, впрочем.
— Разрешите мне уже ответить? — спросил он. И получив мой утвердительный кивок, продолжил. — Вот вы, Борис Петрович, задали вопрос. Не в первый раз, отмечу, задали. А теперь посудите сами, поприкидывайте. Человек вы с научным стажем, сменивший несколько специальностей. Образ жизни ведете хотя и скромный, если не сказать затворнический, однако же весьма публичный — и преподавание ваше связано с общением и научная деятельность опять же не за закрытыми дверями делается. Пишете статьи в вестники межвузовские, защищались на так, чтобы очень давно. Фигура довольно-таки известная. Никаких покамест знаний о вас, которых не найти в открытых источниках, я не распространял и не озвучивал. Давайте я скажу вам, что гипотеза ваша с органами специальными, в определенном смысле верная. Только органы эти заинтересованы в двух исключительно вещах. Первое — в вас лично, и второе — в вашей научной работе. Это в настоящее время последнее будет, что я могу сказать, уж не обессудьте. Все вам будет доходчиво разъяснено и по полочкам разложено, но для этого время требуется определенное.