Когда она пошевелилась, он разомкнул объятия. Она поднялась и села на кровати, поджав под себя ноги.
Не сводя с нее глаз, Гэвин следил за каждым ее движением. Он восхищенно положил ладонь ей на грудь.
— Что же теперь? — спросил он умиротворенным и счастливым тоном, отражая голосом то, что было и у нее на душе.
— Можем прервать наше воздержание, — ответила она, в то время как он обрисовывал ее сосок большим пальцем.
Она оглядела его большое тело, заполнившее кровать, и увидела, что он снова возбуждается. Это наполнило ее гордостью. Гэвин вел себя так, словно его восхищала каждая клеточка ее тела.
— О, — сказала она, наклоняясь так, чтобы ее грудь легла ему в руку, — мы можем попробовать еще раз. Посмотрим, не упустили ли мы чего-нибудь важного.
— Я не против попрактиковаться, — ответил он и, обхватив ладонью ее шею, притянул ее к себе для поцелуя.
И они практиковались. Весь этот день, и следующий тоже.
Комната в отеле «Кларендон» стала их святилищем.
Когда Сара упомянула, что ее тело уже стареет, что ей тридцать четыре, он расхохотался и назвал ее прекрасной.
Прекрасной.
Раньше Сара никогда так о себе не думала. Она считала, что с таким кричаще-ярким, немодным цветом волос не может быть по-настоящему красивой, — но когда она была с ним, то верила, что действительно прекрасна.
По-настоящему же ее изумило то, что когда она, решив начать делать копии пьесы для актеров, села за стол, то он уселся рядом и принялся помогать. Он не лгал ей, говоря, что ему понравилась ее пьеса, и часто задавал ей вопросы о персонажах, свидетельствующие о его глубоком понимании.
И в перерывах они занимались любовью. Чудесной, умиротворяющей их души любовью.
Однако прятаться вечно было невозможно.
Кроме того, у них обоих было много дел. Он намерен был вернуться к политическим вопросам, а она была решительно настроена ставить свою пьесу. Гэвин поощрял и поддерживал ее. Он сказал, что восхищен ее способностью оставаться самой собой. Ее душа привлекала его не меньше, чем тело.
Тальберт, разумеется, был уволен. В тот же день, когда произошла дуэль, Гэвин увиделся с секретарем и отправил письмо с требованием отставки Ровингтона с поста Председателя Комитетов. Казалось, он совершенно не сожалел о содеянном. Сара понимала, что он будет делать то, что считает необходимым.
А это означало, что однажды он прекратит их отношения. Однако впервые в жизни ей не хотелось беспокоиться о будущем. Она хотела жить настоящим и проводить ночи в его объятиях, не испытывая ни сомнений, ни страхов.
Теперь она была любовницей.