Он понимал. На самом деле Гэвин действительно жаждал иметь детей. Возможно, они были нужны для того, чтобы было кому передать титул и состояние, но для него это было желанием души. Его отец был жестким учителем. Гэвин хотел не просто иметь сына, но и проявлять к нему большее понимание и сочувствие. Позволяя ему быть самим собой, чего не позволял ему отец.
И в то же время он хотел Сару.
Теперь он это понимал. Спать одному не доставило ему удовольствия. Ему не хватало ее рядом.
Сара не может иметь детей. Чувствуя себя предателем, он выбросил эту мысль из головы.
— Вижу, что я дала тебе пищу для размышлений, — сказала герцогиня. Отложив салфетку, она поднялась из-за стола и двинулась к закрытой двери. — Я знаю, что из всех моих сыновей ты один поступишь правильно. И сделаешь то, чего от тебя ждут.
Гэвин решился ответить.
— Но что, если я откажусь?
Такое простое предположение никогда не приходило ей в голову. Что, если он не подчинится заведенному порядку вещей?
Матушка остановилась, посмотрела ему в глаза и сказала:
— Ты этого не сделаешь. Делать то, что правильно, в твоей натуре. Я скажу мистеру и миссис Чарнок, чтобы они организовали торжественный вечер, на котором будет объявлено о вашей помолвке. Что касается твоей любовницы, то твой отец не одобрил бы этого, но я оставляю это на твое усмотрение.
И она слегка улыбнулась одними губами.
Раньше Гэвин ничего не увидел бы за этой улыбкой. Стремясь понять жизнь, он старался понять других, но тут он осознал, что многого не знал о собственной матери. Отец занимал так много места в его жизни, что мать, даже после его смерти, оставалась на задворках.
Герцогиня открыла дверь и приготовилась выйти из комнаты, но тут Гэвин остановил ее вопросом:
— Ты любила отца?
Она вздрогнула, словно этот вопрос застал ее врасплох. Так оно и было. Гэвин и сам от себя этого не ожидал. Ее брови сошлись на переносице.
— Любила?
— Да, я имею в виду романтическое чувство. Мне кажется, это часть брачных клятв.
— Почему ты спрашиваешь, Гэвин?
Она почти никогда не называла его по имени. С того дня, как он получил свой первый, полагающийся ему по традиции титул маркиза Трентонского, она обращалась к нему именно так. Она называла его Трентон, милорд, Бейнтон, «ваша светлость» или «сын мой».
— Я не спрашиваю. Я просто подумал об этом, — сказал он. — В конце концов, Бен обожает Элин, это очевидно. Джек из-за Шарлен готов отправиться на край света. Я не вижу, чтобы у кого-то из них была любовница, поэтому задумался об отце. Он жил двойной жизнью?
— Никогда. Насколько я знаю, твой отец был одним из немногих мужчин, хранивших абсолютную верность.