— Затем…, — продолжил он опять через некоторое время: — Берём направление на старую охотничью избушку, которая от сопки примерно в километрах двадцати. Я кстати, в тех местах, не был лет пять. А может и больше…!? Уже и не помню. Но, не думаю, что там за это время, что-то уж сильно изменилось. Охотничья избушка…, — наша конечная цель.
По прямой, до этой избушки, как говориться, на курьих ножках, километров тридцать, тридцать пять. Но это, если идти напрямки без каких-либо зигзагов и выкрутасов. Мы же будем идти в обход всех больших сопок, низинами, так что все сорок, тут тебе и выйдут. Но это тоже так, навскидку, на глазок. Никогда не брал с собой спидометр и километраж не замерял. — Лиходеев негромко хохотнул, своей, как видимо он полагал, удачной шутке: — Поэтому дорогой, как поётся в песне, давай потихонечку трогать. Ведь недаром умные люди говорят, «Время — деньги, потехе — час, а курицы без петуха, не несутся…, сколько их не упрашивай сотворить это…!» — как всегда ни к селу, ни к городу сделал своё умозаключение Юрий Николаевич, и при этом ещё раз криво ухмыльнулся.
= = =
Мы шли по тайге уже несколько часов, и как говорил Юрий Николаевич, любовались красотами, этого, почти, что без конца и без края, непроходимого лесного океана. Вернее любовался я один…, потому, как Лиходеева почему-то, это, совсем не интересовало. А вот дорогу к охотничьей избушке, он, по-видимому, знал хорошо. Шел быстро, не оглядываясь, не обращая внимания ни на что, в том числе заодно, и на меня. Так наверное ему было сподручнее… На первом, коротком привале перекусили, немного отдохнули и опять двинулись дальше. Прошли ещё несколько километров. Стало темнеть… Только верхняя половинка Солнца, тоже уже готовая окончательно скрыться от людских глаз, предупреждающе выглядывала из-за линии горизонта.
Ночевать пришлось в тайге, у небольшого, красивого озера. Разбили ночлег, развели небольшой костёр.
Поужинали, с удовольствием выпили по сто граммов разбавленного водой спирта и улеглись возле горящего костра. После такого многокилометрового дневного перехода, нужен был отдых, и душе, и в особенности телу. Ни о чём говорить, не хотелось. Ни Лиходееву, ни тем более мне…
Тайга тоже задумчиво и таинственно молчала. Вокруг стояла тишина, которую хотелось, просто молча слушать…
Я лежал на свеже-наломанных ветках, вдыхая лесной аромат буйной таёжной растительности, и смотрел на маленький клочок звёздного неба, который был виден между верхушек деревьев. Оно было одновременно и далёким, и очень родным и близким, и как сказочное, атласное одеяло, усеянное мерцающими звёздами, накрывало меня. Пламя от костра, слабо освещало небольшое пространство вокруг нашего лагеря, и его огненные языки, причудливо, очень грациозно и завораживающе извиваясь, как индийская танцовщица, исчезали где-то в темноте.