Когда мне было семнадцать, мама умерла ‒ и обязанности по готовке перешли ко мне. Я возвращался домой из школы, одевал фартук и подавал бургеры, картошку фри и куриные крылья. Это была моя первая работа, а сейчас, десять лет спустя, как оказалось, единственная. Когда мне было двадцать, отец позволил помогать ему с бухгалтерией, мы разделили смены: три дня в неделю работал он, четыре ‒ я.
Я знал, что дела в бизнесе шли не очень хорошо, но за последние несколько месяцев, с тех пор как умер отец, все резко пошло на спад.
Я прилагал все усилия, чтобы держать дело на плаву, однако этого было недостаточно: я был единственным сотрудником. Я готовил, обслуживал бар, убирал со столов, мыл полы и подметал. Я работал так семь дней в неделю ‒ с четырех вечера, когда мы открывались, до закрытия ‒ до двух ночи.
Удручало еще, что, несмотря на существование семи кровных братьев, никого из них не было рядом, чтобы помочь.
Да, все верно, нас было восемь. Мама с отцом вырастили восьмерых мальчиков в трехкомнатной квартире над баром, мы жили по четверо в комнате с двухъярусными кроватями. Когда мама умерла, Зейну было пятнадцать, Броку ‒ тринадцать, Бакстеру ‒ двенадцать, близнецам Ханану и Корин ‒ десять, Лусиану ‒ девять, Хавьеру ‒ самому младшему в нашем племени ‒ было семь.
Десять лет спустя Зейн уехал и вступил где-то в спецназ «Морских котиков». Брок играл в футбол в Канадской футбольной лиге, и им заинтересовались агенты из Национальной футбольной лиги США, ну или так он утверждал. Бакстер был пилотом и путешествовал по стране со своим авиашоу. Ханан и Корин гастролировали со своей хард-рок группой «Пешка Офицера», а Лусиан… Ну, я не был точно уверен. Он ушел из дома в день своего восемнадцатилетия и больше не вернулся, даже ни разу не прислал проклятую открытку. Я подозревал, что он взял деньги, которые заработал на рыболовецких суднах в пятнадцать, и болтался по миру, как чертов босяк. Это было очень похоже на него: задумчивый, ленивый и прирожденно крутой. Хавьер получил «полный пакет» в Стэнфорде и стипендию благодаря футболу и уму. Ходили слухи, что им интересовались агенты ФИФА… и, помимо этого, какие-то «мозговые центры» или какое-то дерьмо вроде этого. Ну и был я, Себастиан Бэдд, самый старший. Я застрял в чертовом Кетчикане и обслуживал этот никчемный бар, как делал с семнадцати лет.
Все мои братья были круты, хороши собой и успешны, а я был чертовым барменом.
Не то чтобы я сильно расстраивался или что-то подобное. Но блин, в конце концов, я был самым привлекательным из всех.