‒ Не знаю, боже, я не знаю!
‒ Прекрати говорить, что не знаешь, ты, ублюдок! ‒ выкрикнула я. ‒ Знаешь, просто ты слишком труслив, чтобы сказать то, что думаешь на самом деле.
‒ Хорошо! Я никогда тебя не любил! ‒ прокричал он в ответ. ‒ Я хотел любить тебя, пытался тебя полюбить, но никогда не любил. А ты была... ты всегда... даже не знаю, как сказать. Словно играла роль. Как будто пыталась быть кем-то другим, или... пыталась стать человеком, которым никогда не была. Словно неподходящая маска. Секс с тобой был... ну, это не было плохо, но... недостаточно. Когда я тебя встретил, ты была такой дикой, со всеми этими сумасшедшими историями, и первое время, когда мы спали вместе, ты была... честнее, наверно. А потом ты изменилась. Ты стала... скучной. И я не знал, как сделать тебя такой, как ты была, такой, какой ты должна была быть. Думал, если мы обручимся, ты раскроешься. Что ты... что мы... я думал, что-то изменится.
‒ Я стала скучной?! ‒ возмущенно прокричала я. ‒ Да это с тобой всегда все было одно и то же. Ты никогда не проявлял интереса ни к чему, кроме привычных вещей! А я пыталась быть такой, как ты хотел, вписаться в твою жизнь, втиснуться в коробку, в которую ты меня посадил!
‒ Да как, черт возьми, я мог посадить тебя в коробку? Я никогда не говорил тебе как себя вести и что делать, или что я хочу, чтобы ты изменилась. Ты сделала это сама. Я думал, ты... переросла свою дикую версию, наверно. Словно остепенилась, ‒ он встал, сейчас явно расстроенный, но в то же время выглядел более живым, чем я когда-либо видела. Он редко ругался, утверждая, что скандалы ‒ признак нехватки интеллекта. ‒ Мне всегда казалось, что я что-то упускаю, словно мне досталась разбавленная версия Дрю Коннолли, мне не хватало той веселой тебя, какой ты была прежде. Но я никогда не загонял тебя в коробку.
Я пошатнулась, руки задрожали.
Святые угодники... а ведь он был прав.
Мои глаза застилали слезы, которые я не посмела пролить. Я отвернулась, поставила стакан со льдом на заднюю стойку бара и попыталась взять себя в руки. Я вцепилась в край стойки и прислонилась к ней так, словно только она удерживала меня в вертикальном положении. Впрочем, наверно, в тот момент так оно и было.
Я изменилась для него... а он не хотел, чтобы я менялась. Ему нужен был человек, с которым он познакомился, а я залезла в ящик, в попытках стать такой, какой, как мне казалось, он хотел бы видеть меня рядом с собой.
Какая ирония.
‒ Дрю? ‒ голос Майкла был мягким и обеспокоенным.
Я задумалась на мгновение. Вспомнила то время, когда впервые встретила его, насколько весело нам было вместе, как все казалось просто. Он был среднячком, конечно, и никогда не заставлял мой пульс стучать громче, а ноги дрожать, но он был стабильным, легким в общении, приличным в постели и, самое главное, нормальным. Мне было так больно чувствовать себя лишней и одинокой, что я поселилась у того, кого никогда не любила, и в процессе изменилась сама, заставив себя стать какой-то жалкой пародией на «нормальную», которой никогда не была. Да и не могла быть. Я никогда не смогла бы влюбиться в кого-то вроде Майкла Моррисона. И я никогда не должна была даже пытаться.